Время - ноль

На вахте сидела старушенция с правильным и строгим лицом, словно позаимствованным с плаката о передовиках производства. Увидев Сергея, запищала пронзительно:

– Вы бы за женой присмотрели! Почему я должна среди ночи двери открывать?!

– Какие двери?

– Входные. Общежитие в час закрывается, а ваша жена уже который раз под утро с гулянок возвращается. Связалась с этой вертихвосткой из четыреста тридцать восьмой – все вахтерши на них жалуются!..

– Меньше спите на дежурстве, – оборвал Сергей и быстро пошел к себе.

То-то Инна последнее время такая ласковая и денег не просит. Дума, видит, как ему трудно, жалеет. Значит, кофточку ей не мать прислала, значит... Это ведь надо быть таким болваном, слепым и самоуверенным! Интересно, почем нынче рога? Наверное, дешево идут: нравы полегчали.

Инна спала под толстым пурпурным одеялом, рассчитанным на сибирскую зиму. Оранжевый тигр стоял над ней, словно охранял ее покой, и угрюмо смотрел на Сергея. Складывалось впечатление, что тигр и есть ее любовник, хотя лицо Инны, окруженное пепельными волосами, по-прежнему казалось безгрешным, как у ребенка. Или покойника. Под глазами темные полукружья, а может, тени, ведь шторы на окнах задернуты, в комнате полумрак. Чтобы справиться с искушением разглядеть поближе, отвернулся и вдруг боковым зрением увидел жену. До этого видел ее лишь раз – в день знакомства, и, как бы она за семь месяцев не менялась, перед глазами всегда стояла та Инна – неотразимо красивая, с по-детски беззащитным, капризным личиком. А теперь заметил, что где-то – не мог понять, где, но не в овале лица, не в губах и не в глазах – разрыв, зацепившись за который, взгляд выворачивал лицо наизнанку, обнажая бескровное, воскового цвета мяса. От этого зрелища затошнило, судорога свела живот. Сергей рванулся к окну, раздернул шторы.

– Сколько времени? – послышался сзади сонный голос жены.

– Начало девятого.

– А-а, ну еще посплю... Будешь ложиться?

– Не знаю, – почти беззвучно ответил он, – ничего не знаю...

– Ты чего такой хмурый? – без особого интереса спросила жена.

Устраивать сейчас разборы у него не было сил, и в то же время хотелось, чтобы начались и быстрее кончились. Но зачинщиком должна быть Инна.

– Спина болит.

Произнеси она хоть слово жалости, схватил бы за волосы и ударил головой о стену, о тигра, чтобы рассказала все, но она спросила:

– В гости пойдем вечером?

– Нет.

– Как хочешь, – благодушно и уже еле слышно произнесла Инна.

Несмотря на усталость, лег только после того, как встала жена, а до этого сидел у однокурсников, играл в шахматы, продувая партию за партией, и рассказывал анекдоты, услышанные от Бугра. У Бугра они получались смешными.

Инна почувствовав неладное, разговаривала с мужем осторожно и даже по комнате ходила как бы ощупью, напоминая слепого, но в лице был не испуг, а любопытство, причем трудно было сказать, что ее больше интересует: что именно узнал Сергей или кто наговорил на нее.

В половине двенадцатого сели за стол. Сергей налил в две стопки коньяк, молча выпили. Выпила и жена и решила не томиться:

– Что ты вызверился на меня? Насплетничали уже?

Сергей не ответил.

– За собой бы лучше смотрели! А то никому не нужны, коровы уродливые, вот и завидуют! Шагнуть не так нельзя!..

– С кем? – перебил Сергей.

– Что – с кем?

– Изменяла с кем? – спросил он напрямик, надеясь услышать подробный отчет о безобидных шалостях – раскрутила пару лопухов на кабак.

– Я же тебе говорю... – спокойно начала Инна и, все более распаляясь, принялась обливать грязью подруг, знакомых, вообще женщин и мужчин, но ни слова не сказала о себе.

– Заткнись! Пока не скажешь правду... – ударил кулаком по столу.

Посуда подпрыгнула, а пустая на две трети бутылка тархуна упала на бок и на желтую скатерть полилась, шипя, зеленая жидкость.

– Какую правду?

– Мне – которая единственная. Остальное – кому хочешь... Подробно: где, с кем и... как часто. Ну?

– Зачем тебе? – Она прижала руку ко рту, словно раскаивалась в своих поступках, и беззаботно произнесла: – Я всего не помню...

– Что помнишь!

Она снова прижала руку ко рту, но уже по-другому, как бы говоря: видит Бог, я этого не хотела.

– С одним... у него кооперативный бар. И машина «волга». И квартира в центре. Там и... С тех пор, как ты работать начал... Еще?

– Хватит.

Сергей взял бутылку коньяка с белым аистом на этикетке. Цедил прямо из горла, и создавалось впечатление, что птица поит его своей разбавленной кровью. Опорожнив бутылку, выпустил аиста на волю – швырнул в окно. Бутылка пробила оба стекла прямо в центре. Дыры напоминали пауков с черными телами и светлыми тонкими лапками. В комнату – ответный удар – влетел морозный воздух.

– Ты что – сдурел? Как мы будем спать в холодной комнате?!

– Мы спать не будем. Теперь отдельно Я и отдельно Ты. Поняла?

– Да... Я могу уйти? – нерешительно, не веря еще, спросила она.

– Катись!

– И вещи забрать? Прямо сейчас?

– Вещи можешь завтра.

– Хорошо. – Она потопталась у стола. – Так я могу идти?

– Я что-то неясно сказал?! – заорал Сергей, боясь, что не выдержит, простит.