Время ноль

– Говори громче. Мне, с непривычки, уши заложило… В прошлом бы так же. В позапрошлом… Или молчи, потом поговорим. В машине… В прошлом скорее бы – на самолёте.

– Глухарь. Оглох в своей деревне… От тишины. Там, чё, собаки только лают. Надо заглядывать и в календарь.

– Коров забыл.

– Каких коров?

– И лошадей. Ну не одни же там собаки.

– А-а… Выбрался из берлоги, – говорит Андрей, – глаза протёр и – посмотрел… А то придёшь, а там закрыто…

– Где? – спрашиваю.

– Где, где… Не где, а к шапкиному разбору. Да где угодно, я к примеру… И опять к себе в берлогу – лапу сосать и с боку на бок переваливаться да на погоду из берлоги хныкать – виновата.

– Виновата: не я для неё, а она для меня.

– Ты-то, дремучий, тип свободный, болтаешься где и как тебе вздумается, как снежный человек, тебе и ладно… Захотел – сюда, захотел – туда, вольный… Месяцем раньше, месяцем позже, чё там, – говорит Андрей. – Сентяб – тяп-тяп и – май, как наш историк, помнишь, приговаривал… Федя, покойный. Вот уж был тоже… клоун настоящий – девчонок наших всё и тискал. Теперь его я понимаю… Чё-то приснился мне недавно… Все молодухи кажутся красивыми… С чего?.. О нём я даже и не думал.

– К себе не звал?

– Да вроде нет. А, может, не запомнил… Истомин, сплюнь… Как на уроке будто, в школе… А я, в отличие от вас, от беззаботных трепачей, халявщиков и лодырей, товарищ, слава Богу, занятой… К вечеру дождь пойдёт, передавали… Зонтик, не помню, где оставил… Смотрел, в машине вроде нет, всё там валялся, на сиденье… Планы страдают, одним словом… Кофе пил вчера – у Эльки, может?

– Бизнес?

– Прежде всего. Частная жизнь по вашей части тараканьей… Машина там, на площади. Пойдём. Ну, как там мать твоя, тётка Елена?

Пошли.

– Да ничего пока, нормально.

Шагаю – вроде удаётся.

– Мою не видел? – спрашивает.

– Видел, – говорю.

– На ногах?.. У Эльки, точно, больше негде.

– Давно уж, жалуется, не был… Да на ногах.

– Ну, скажешь тоже… А мне когда?!

– За огородом вашим как-то встретил… Траву косила для телёнка.

– Приеду – сдам, продать заставлю. Зачем он ей, телёнок этот?.. Мяса я так ей привезу. Отправлю с кем ли. Не проблема.

– Нужен, наверное, раз держит.

– Сама уж ходит еле-еле…

– Пусть, пока может…

– Пока может… Это же дурость.

– Что не дурость?

Идём.

Галки на тополе – разгалделись – наперебой о чём-то, или ссорятся – живые; полно их там, словно блох на собаке, – не выколотишь – как только тополь их и терпит, то и гляди суком от них зачешется. Чайка – куда-то полетела – нашла бесхозное, стащила ли где что-то – с добычей – что-то мясное или рыбное – кишкой болтается на клюве.

Троллейбус – весь в рекламе, как уголовник в наколках, – людьми наполнился – как засосал их, – дверцы сомкнул, насытившись, поехал мягко; заискрил на повороте – как сварка.

Не смотри. Это мне отец когда-то. Давно. Как эхом повторилось. Глаза будут болеть – как засоришь. И не смотрю. Отвернулся. Думаю:

«Отец».

И думаю:

«Иду вот – тут, а ещё вчера утром – в Ялани».

– Украл побольше – продал подороже, – говорю. Так, чтобы тему поменять, а эту мне – о старости – сейчас не вынести. Ещё за пивом бы – потолковали.

– О чём ты это? А-а, про бизнес… Ну, хоть и это, – говорит Андрей. – И своровать надо уметь. Тоже наука. Не согласен?

– Скорей, забывчивость, а не наука.

– Эту неделю был у Эльки только – там только, у неё… Не на загорбке ночью уволок мешок муки со склада… или шурупы, не спёр у бабки гробовые из чулка… из-за иконы ли, из-под матраса, не знаю, где ещё те прячут…

– Забыл?

– Забыл… Всё по кубышкам… В магазин с автоматом не ворвался, дневную выручку из рук у намочившей с перепугу юбку продавщицы не выхватил, или на танке с пушкой не вломился в банк, а так – красиво, благородно. Развёл – как пенку ложкой на ушице – и причмокнул. Из пункта А, не твоего кармана, в пункт В, свой, переместил, пошевелив мозгами только, а не бицепсами. Кто прозевал – тот прозевал. Без всяких выстрелов, налётов. Круглую сумму. Не копейки. Из-за копеек-то мараться… Ни у кого при этом кровь из носа чтобы не пошла – вот это дело. Уважаю. Ловкость и предприимчивость – всегда ценилось… При чём забывчивость, не понял?

– Не укради…

– Не укради?..

– Не укради… Ну, уж всегда ли? И при коммунистах?

– Ценилось-то?.. При них-то, может быть, ещё и больше, – говорит Андрей. – Но не для всех, а между ними… Это как в Торе для евреев… Только дано вот избранным, не каждому… Не укради…

– Тебе, к примеру.

– Да, к примеру.

– Тору читал?.. В Талмуде, может?

– Зачем?.. Меня никто ни в чём не укорачивал, ни в детстве, ни сейчас – зачем мне Тора?.. Плоть не отщипывал никто мне… В какой-то где-то книжке, в нашей, – говорит Андрей. И говорит: – Какая разница, в Талмуде или в Торе?.. Ну, я-то, ладно, дело делаю, стране в прибыток, приумножаю достояние. На таких, Истомин, как я, держава ещё держится, не развалилась…

– Кит?