Время невиноватых

— Во-первых, надо прочесть материалы уголовного дела. Способ совершения преступления основан на динамическом стереотипе действий конкретного человека, который одинаково режет хлеб, одинаково водит машину, одинаково изготавливает взрывные устройства. Если внешняя сторона преступлений (место, время, способ, использованные для взрывного устройства составные части, способы маскировки и т. д.) совпадает, можно выдвигать версию, что они совершены одним человеком (одними людьми). Чем больше совпадающих элементов — тем выше такая вероятность. Иногда один факт позволяет сделать подобный вывод: например, два ВУ завернуты в части одного мешка, либо их провода отрезаны от одного мотка. Давать заключение по конкретному воронежскому делу я не берусь, так как не знаю его обстоятельств.

— Обычно взрыв на остановке предшествует более крупному теракту (с разницей в два-три дня) или захвату оружия. Не может ли он быть сигналом?

— Такая взаимосвязь специалистам не известна. Думаю, ее нет и быть не может: преступники не станут сигнализировать о своих предстоящих действиях. Отдельные совпадения возможны, но на их основании делать какие-либо выводы нельзя. Для этого нужно установить закономерность.

— Террор в России — это результат чьей-то спланированной деятельности или точечная, никем не скоординированная деятельность нескольких разных групп?

— В 1999 году в России совершено 20 террористических актов, в 2003-м — уже 561, причем 94 % их зарегистрированы в Южном федеральном округе. В Чеченской республике в 2003 году зарегистрировано 492 факта терроризма, то есть почти 88 % от всех преступлений этой категории. Поэтому ответ очевиден: стратегия террора определяется одним центром, а тактические решения реализуют различные группы. Как и из всякого правила, из этого тоже есть исключения.

— Почему до сих пор не удается перерезать каналы, по которым террористы получают взрывчатку? И каковы в основном, по-вашему, ее источники?

— Источники получения оружия, боеприпасов и взрывчатки как террористами, так и криминальными группировками известны: в подавляющем большинстве случаев это армейские склады. На протяжении десятков лет в Чечню поступают автоматы, мины, гранатометы, гранаты, пулеметы отечественного производства, миллионы патронов. Если это не результат предательства, то я не знаю, что это такое. Тогда понятно, почему нет уголовных дел по этим фактам.

— Только что официально сообщено, что в Чечне обнаружена и уничтожена огромная группировка со своим тренировочным лагерем и количеством взрывчатки, достаточным как минимум для двадцати терактов. Ни взрывчатки, ни боевиков никто не показал, не опубликовали и фотографий. Это «пиар» силовиков или реальная операция?

— Не знаю. Если проводить «пиар»-акцию, то все. что нужно, можно показать. И легко!

— Как вы думаете, участвует ли чеченская диаспора в Москве и других крупных городах в финансировании терактов и создании легального прикрытия для террористов?

— Если отчисления в «общак» — обычная практика для российских бизнесменов, то почему можно предполагать иное для бизнесменов чеченских, связанных с родиной еще более крепкими узами?

— Верите ли вы в раскаяние Заремы Мужахоевой и считаете ли Зару Муртазалиеву реально причастной к терактам? В чем, на ваш взгляд, корни этого сугубо российского (чеченского) феномена — женщины-шахидки?

— Практика показывает, что раскаяние чаще носит конъюктурный характер. А чтобы понять, кто к чему причастен, надо читать материалы дела. Женщины-шахидки — это восточный феномен. С одной стороны, они подвергаются всевозможным ограничениям, зачастую считаются «нечистыми», с другой — у них появляется возможность смыть все грехи и оказаться в раю. Это идеологическая основа, плюс прессинг, социальные ожидания со стороны ближайшего окружения.