Время невиноватых

Правовые требования, не соответствующие объективной реальности или практически невыполнимые, носят вовсе не безобидный «куриозный» характер. Они разлагают правоприменителей и способствуют созданию атмосферы необязательности исполнения закона, а что еще опаснее — формальной видимости (имитации) его исполнения.

Проведенное автором изучение 150 уголовных дел о преступлениях, связанных с незаконным оборотом оружия, показало, что практически во всех (за единичными исключениями) следственные органы и суды не устанавливали источники приобретения обвиняемыми оружия, принимая на веру показания обвиняемого (подсудимого) о том, что он нашел пистолет (обрез, электродетонатор, гранату, патроны, нож, взрывчатку, нунчаки и т. д.) на улице (клумбе, в парке, электричке и т. п.) за 5 минут (час, сутки, неделю) до задержания. Соответственно назначались и меры наказания: в подавляющем большинстве случаев — условное осуждение, иногда — исправительные работы.

Вряд ли можно предположить, что сотрудники судебно-следственных органов столь наивны, что верили, будто улицы городов и другие общественные места завалены оружием и боеприпасами. Просто имитация этой веры позволяла избегать «лишней работы», связанной с розыском лиц, сбывающих оружие. А результатом своеобразной сделки с обвиняемыми становились мягкие приговоры. Таким образом, в условиях нарастающей угрозы вооруженной преступности и терроризма превентивные возможности статьи 222 УК РФ сведены к минимуму.

Разница между должным и сущим есть всегда, но размер ее обратно пропорционален экономическому и правовому уровню развития государства, организации работы его аппарата, эффективности прокурорского надзора и ведомственного контроля, степени выполнения государственных обязательств перед гражданами и т. п.

«Люфт» между тем, что должно быть, и тем, что естьв реальности, можно свести к минимуму. И все же идеал недостижим. Чтобы с чистой совестью провалить любое дело, нужно потребовать стопроцентного результата: буриданов осел умер от голода между абсолютно одинаковыми охапками сена, так и не сумев выбрать.

Между тем, именно такие требования предъявляют к властям как российские, так и зарубежные правозащитники. Полная свобода личности, максимальное ограничение превентивных, «полицейских» мер со стороны государства, гуманизация уголовного законодательства. Эти на первый взгляд либерально-демократические эскапады далеко не безобидны и своими последствиями имеют явления и процессы, далеко выходящие за пределы замыслов их инициаторов.

Открытая и нескрываемая поддержка чеченских бандитов и сотрудничающих с ними арабских террористов со стороны Совета Европы и политических кругов США, требования об отмене смертной казни, снисходительное отношение к антигосударственным выступлениям способствовали формированию такой политической и социально-психологической атмосферы в мире, которая несомненно послужила одним из условий ужасающих террористических актов в США.

Концентрация внимания на интересах наркоманов, маргиналов, преступников приводит к нарушению прав законопослушных граждан и должностных лиц сил правопорядка. Впрочем, в последние годы совершенствование борьбы с преступностью связывают не с повышением качества функционирования правоприменительной системы, а с «улучшением» законодательства.

Абсолютизация закона столь же характерна для нашей страны, сколь и малообъяснима с позиций национальных традиций и исторического опыта. На протяжении всего советского периода внеконституционные постановления негосударственного органа — ЦК КПСС — являлись высшими нормативными актами СССР, принимаемыми по наиболее важным вопросам. Второе место по практической значимости занимали Указы Президиума Верховного Совета СССР, которые были и наиболее распространенными нормативными актами. Собственно законы занимали в правовом поле весьма скромный сектор и реально никогда не обладали прямым действием: без соответствующего постановления правительства и ведомственной инструкции ни один закон не исполнялся.

В настоящее время, когда в ежегодных планах работы Государственной Думы стоят тысячи законопроектов, положение лишь усугубилось: теперь неисполнение законов открыто объясняют «отсутствием механизмов их реализации» или даже «отсутствием практики применения» (?!).

Другим вполне достаточным оправданием является «отсутствие ресурсного обеспечения», «недостаток финансирования» и т. п. Понятно, что сама возможность таких «объяснений» свидетельствует об атмосфере неуважительности к законам и необязательности их исполнения. Подобной атмосфере способствует и то, что законы носят, как правило, декларативный характер.