Время не ждёт

— По некоторым соображениям ты должен сейчас вести себя, как самый тихий, покорный ученик.

— Это почему же?— удивился Шура, подняв на учителя серые глаза. — Я обязан сохранить конспирацию как член «Союза», но как ученик могу открыто бороться против существующих порядков, — с пафосом закончил он.

— Нужно, Игнатьев. Я держу с Ляпиным нечто вроде пари. Разве ты допустишь, чтобы он выиграл пари и посрамил меня?

Шура отрицательно покачал головой.

— Значит, договорились? Юноша утвердительно кивнул.

— А теперь по существу вчерашнего скандала. Я считаю, что не следует подымать шума по всякому пустяку. Я не одобряю демонстрации, которую учинили вы на уроке истории. Зачем ты вскочил на парту и махал рукой, крича? Это мальчишеская выходка! — Шура залился краской до ушей. — Нужно быть выдержаннее и скромнее. Чевакинский хороший учитель, любит ребят, добродушный, но безвольный человек. Я уверен, что он недурно относится к памяти Разина, но назвал его Стенькой, видимо подозревая, что Ляпин подслушивает. Не всякий умеет идти на жертву ради убеждений... Впрочем, мы вернемся к этому вопросу, когда будет в сборе вся группа. До свидания.

Шура пожал ему руку. Застыв на месте, он долго провожал учителя благодарным взглядом. Что за человек!..

Лодыгин много времени отдавал ученикам, подготавливая их умы к восприятию идей марксизма, однако ученики не все знали о нем. Учитель не только состоял в «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса». Он слушал лекции Владимира Ульянова и был лично с ним знаком. Лодыгин усердно занимался теоретическими вопросами марксизма, вел пропаганду среди рабочих и старших школьников.

Однажды, столкнувшись в коридоре с классным наставником Ляпиным, Лодыгин спросил:

— Кстати, как ведет себя ваш ученик Игнатьев?

— М-мм, Игнатьев? П-понимаете, я его не узнаю — тихий, кроткий — полная метаморфоза. Я подумал, что он на день, на два заделался агнцем, но вот прошел месяц, — и он... примерный из примернейших.

— Вот как! Не каторжник, значит!

— Нет, нет, он агнец, агнец. Хи-хи... Однако же не методом убеждения вы одержали победу, Борис Константинович. Дозвольте заметить, что в вашем педагогическом эксперименте есть секрет, который вы скрываете от меня.

— Секрет? — переспросил Лодыгин, загадочно улыбнувшись. — Есть у меня секрет, и большой! Неужто поделиться с вами?

— Непременно, непременно-с, ведь коллеги-с, так сказать, — угодливо осклабившись, сказал Ляпин.

— Так и быть, откроюсь вам, — мотнул головой Лодыгин и, внезапно нахмурив брови, сердито, почти гневно выпалил:

— Секрет — в любви к детям... — резко повернулся, сделал три шага, потом обернулся и добавил:— ...и в любви к человечеству!

Снова в путь

В одной из комнат на квартире Белоцерковца было организовано нечто вроде слесарной мастерской. В углу стоял верстак с тисками и инструментами, на полке — лампа, а возле нее лежали чертежи. Изготовление динамо сопровождалось непредвиденными перерывами и сильно затянулось. Детали цилиндрической формы Шура и Толя заказывали токарям-кустарям, а слесарно-обмоточные работы выполняли сами. Увидев, что сын окончательно «завяз в технике», ослабив интерес к естествознанию, Михаил Александрович махнул рукой. Неисправимый изобретатель!

Динамо, в конце концов, построили. Наступила волнующая минута испытания. Шура взял концы отводных проводов «плюс» и «минус», собираясь принять на себя первый удар. Толя опасливо предостерег друга от возможного несчастья. Шура не послушался, решив пасть жертвой науки. Но наука на сей раз обошлась без жертв. Отчаянный испытатель взял концы проводов в рот. Толя покрутил большое приводное колесо... Даже язык не пощекотало.

Много раз пробовали таким образом, "перематывали обмотку, меняли детали машины, увеличивая диаметр приводного колеса, чтобы ротор вращался быстрее.

И вот Толя снова рванул за рукоятку колеса. Шура вздрогнул, искривив рот, лицо исказилось смешной гримасой испуга и радости. В комнату набились любопытствующие дети: двоюродная сестра Толи Ольга, брат Шуры Федя и другие. При виде гримасы Шуры они тоже испугались, но ничего не поняли. Шура подключил провода к пятисвечевой лампочке. Она тускло светилась, вызывая восторженные крики и визги присутствующих. Конструкторы были на вершине счастья.

Этим они и ограничились, позабыв о водяном колесе на Ганниной речке. Занятые уроками и делами «Союза северной школы», юноши перестали пользоваться динамо для практических целей. Впрочем, когда ребята донимали вопросами и ни под каким предлогом их не удавалось выдворить, тогда друзья прибегали к помощи динамо. Толя крутил его, а Шура, взяв в руки концы длинных проводов, гонялся за ними, пугая их. Те бросались врассыпную и визжали, наскакивая друг на друга.