Время не ждет

Как только стало известно, что я стал-таки членом датской сборной, сразу бизнес в гору пошёл. Проще договора заключать, с нужными людьми встречаться, разговаривать иначе стали. Потом подарок акций городу и братству… ещё кусочек положительной известности.

За полтора месяца от начала рекламной компании количество постояльцев в и без того не пустующих хостелах выросло на пятнадцать процентов. И сами гостиницы на порядок проще стало организовывать — бюрократических проволочек минимум, бандиты скромнее себя ведут.

Окупилась компания, сполна окупилась! Так что по окончанию Олимпиады успокоюсь не сразу. Не знаю пока точно, разработал несколько сценариев на все случаи жизни. Какой будет выгодней и удобней, такой и применю.

— Всё! — Маккормик, косясь неприязненно на камеры, гулко хлопает в ладоши, — На сегодня хватит!

Фильм, фильм, фильм… документалка о моих тренировках должна выйти после Олимпиады в двух частях. Реклама себя, любимого и… изобретений в первую очередь.

Запатентовал лыжероллеры[10], как и ряд других полезных мелочей, но в ход пускать не спешу. После Олимпиады, где я обязан выступить как минимум достойно, выстрелит фильм, где будут показаны не только тренировки, но и тренажёры.

Долго думал — стоит, не стоит… не привлеку ли внимание других попаданцев? Решил, что особого риска нет, если не демонстрировать вовсе уж лютое послезнание. Так… опередил время на пять-десять лет, не больше.

Физиономия моя регулярно мелькает в газетах, но опознания не боюсь. Что уж там… стандартно-рубленная морда северянина, четверть Дании и севера Германии такого же типажа.

Надеюсь, что психологию коллег-попаданцев просчитал верно. Сложно, знаете ли, двум прожженным аферистам признать, что их переиграл мальчишка, да ещё и такой… лоховатый, коего я и отыгрывал.

А если и решат проверить биографию вовсе уж пристально, в Латинской Америке связи у меня не самые плохие. Санчесы в должниках, Родригес со своими анархистами. Ну и… интересные ребятишки из ЧВК, с коими познакомился во время нефтяной аферы.

Милое дело в такой компании легенды запускать, если умеючи. А я умею. Человек двадцать из числа внушаемых подтвердят, что пересекались мной в тех краях задолго до попаданчества. Кто краешком, кто плотно… не суть.

Всего-то делов, что обронить как бы невзначай в присутствии нужного человека, что помнишь какое-то событие, знаковое для конкретного городка или человека… Остальное сам додумает.

Потом косвенно, уже в присутствии других нужных людей, подтвердить легенду, и дело сделано. Версии моей биографии пошли в народ… осталось только выбрать понравившуюся и подредактировать новыми оговорками.

Излишнее же любопытство в тех краях не приветствуется. Голову открутят хоть представителю РОВС, хоть Коминтерна. Превентивно.

Ибо чужие тайны дело такое… при тщательных раскопках они могут пересечься с твоими. А тайны в тех местах у всех есть, да обычно грязненькие и кровавые. С тамошними переворотами-то и кровной местью…

* * *

Съезд обещал стать скандальным, ну да разве бывало иначе?! Всесоюзный съезд Советов прошёл в марте, ныне декабрь… очень, очень интересные слухи ходят в кулуарах.

Депутаты малого съезда вели себя нервно, выискивая глазами старых знакомцев и не всегда находя. Другие знали за собой грехи и грешки разного рода — от приписок до связей с врагами народа и потому переживали, ведя себя заторможено или напротив — излишне развязно.

Многие выпили в буфете лишку, курят почти все — много, взатяг, стараясь успокоить нервическую дрожь в руках. Иные напротив, демонстрируют показное веселье и безразличие, но сколько там правды, а сколько игры, сказать сложно.

В дымном табачном воздухе гул голосов. Наконец прозвенел звонок и депутаты стали проходить на свои места.

* * *

— … вскрылись новые факты преступного сговора, — тяжело говорил с трибуны Андрей Януарьевич[11], нехарактерно медленно для себя роняя слова. Видно, что человек чудовищно устал и держится скорее на морально-волевых качествах, потому как физических сил просто не осталось.

— Назвать контрреволюцией действия этих людей нельзя… это много хуже! Мы можем понять… не простить, но понять белогвардейцев, которые в звериной своей злобе пытаются уничтожить Советскую Россию!

— Враги — открытые ли, затаившиеся ли… мы понимаем их. Люди, не умеющие и не желающие жить своим трудом, не способные к честной конкурентной борьбе. Отняв у них многочисленные привилегии и дав равные права всему народу, мы получили ненависть ничтожеств. Ненависть насильников, привыкших к безвольным и бесправным жертвам.

— Эти же нелюди настолько поразили нас, что столкнувшись с фактами, я не поверил своим глазам, и не я один. Привлекали мы и психиатров… да-да, вы не ослышались, товарищи!

Вышинский повысил голос, перекрывая взволнованный шум в зале.

— Не ослышались! Преступления столь чудовищны, что мы не могли поверить — да способны ли люди в здравом уме на такое!?