Время не лечит

Рукой провожу по узору на окне. Она решила испробовать новую акриловую краску. Для новогодних узоров на стекле. В итоге, и у меня на плече осталась блестящая, серебряная снежинка. Акрил не так просто стереть. Еще сложнее убрать влияние Дарины на мою душу. Она оставила во мне слишком много себя.

Рукой упираюсь в столешницу. И в следующий миг костяшками пальцем врезаюсь в стекло. Ему ничего. А на руке кожа треснула. Боль отрезвляет. Но легче не становится.

Я оседаю на пол. Полы черного пальто растекаются по полу. Это Даша выбрала мне. Говорит, что в этом пальто, я настоящий загадочный джентльмен. Смеялся тогда от того, как она смотрела. В примерочной долго целовались.

Как за такой короткий период времени можно врезаться в жизни друг друга? Или это только мне досталось большая часть? Ведь, по сути, я не знаю, как жила Даша? От нее сложно было узнать. Лишь Раиса рассказывала и делилась. Ах, да! Еще Артем немного крупиц подбросил за одну короткую встречу. Даша больше молчала. Слушала меня. И проникала. Впитывалась. В кровь. Под кожу. Она часть моего сердца, или полностью оно? Сейчас сердце не бьется. Сейчас хочу превратиться в свою мать. В наркомана. Чтоб нашыряться до потери пульса. В пустоту.

Знаю, что Альбина была здесь. Альбина. Моя бабушка. Она разрушала уже когда-то мои отношения. Она вмешивалась во все, что ее не касалось. Не знал почему. Всегда удивлялся. Альбине плевать в принципе на мое существование. Она, именно она находила любые способы держать меня как можно дальше от матери. А что если у нас был шанс? Что если был смысл в нашем существовании.

Я превратился в необходимого и дорогого внука после смерти родителей. Когда Скайхэнд начал набирать обороты. Когда мы с Пашкой вкалывали, как проклятые в почти разрушенном предприятии. Да, моя бабушка такой человек. И я вовсе не собираюсь осуждать ее за меркантильность, эгоизм или расчётливость. Я ненавижу лишь за то, что отнимает последнюю надежду. Выбивает из под ног любую опору. Каблуком вдавливает меня в пропасть.

С Дашей так много раз говорили о том, что нас ждет. Но то, что она уйдет не обсуждалось. Я понимаю, что готов рыдать. Плакать как девчонка. Отчаянно. Горько. Внутри сначала лед, теперь огонь выжигает болью.

Телефон вибрирует в кармане. Медленно смотрю на экран. Фокусирую взгляд. Но ничего не вижу. Просто прикладываю к уху, ответив на вызов.

— Я рассказала все твоей девушке. Где же она? Сбежала? Рома, ты же понимаешь, что не могла я поступить иначе. — это ее бесконечное я убивает окончательно. Она даже не понимает разрушительной силы своего сумасшедшего стремления контролировать меня.

— Ты же моя бабушка. На х…я ты меня в могилу сводишь?!

— Не говори так! Ромочка. Где ты? Я приеду. Мы обо всем поговорим. Все исправим. Нам никто не нужен. Она сбежала, как только узнала правду. Эта девочка все равно умчалась бы. За славой или за новым дураком!

Молчу. Даша всегда делает так. Молчит и ждет. Иногда люди не получая ответов сами делают это.

— Не молчи. Не молчи! Где ты?

Если я ее увижу, просто прибью.

Я переживу все это. И конечно же позволю Даше самой во всем разобраться. Не долго. Долго не могу без нее. Это даже любовью не назовешь. Нечто большее. Просыпался в холодном поту, когда просто сны такие снились. Теперь это наяву.

Мы слишком сильно втянулись в эту красивую сказку. Где нет места печали и воспоминаниям.

Закрываю глаза.

Тук. Тук. А сердце все же бьется. Потому что слышу звук шагов. Я в вакууме. Но легкая поступь принадлежит Даше. Дарина моя.

Она обрабатывает ранки на моей руке. Щиплет.

— Ну, потерпи! Ты же взрослый мальчик.

Распахиваю глаза. Она. Сидит на полу. Смачивает перекисью ватный кружочек. Слегка касается кровавых ссадин и дует. Подносит руку к губам. И дует.

Какой красивый сон. Какая красивая девочка. Как я мог в первую встречу ее мышкой назвать. Протягиваю эту самую руку и кончиками пальцев касаюсь ее щечки. Холодная. С улицы пришла. На ней все тот же спортивный костюм, который мы купили по ее желанию. У входа в кухню на полу валяется ее болоньевый жилет с ушками.

Я жив. Потому что это не сон. Прижимаю ее к себе. Перекись катится по полу, разбрызгиваясь.

А я сажаю ее на колени и начинаю целовать. Мне нужен воздух. Мне необходим ее вкус.

Целую. Лоб, глаза. Плачет.

— Ром, я обещала, что попрощаюсь. Что не уйду молча.

— Не отпущу. Нет. Не смогу.

— Мама ждет. Скоро поезд. Прости. Мне нужно время.

— Сколько? Неделя? Две? Год? Сколько?

— Прости. Не хочу, чтобы однажды мы начали упрекать друг друга. Нам обоим нужно время. Осмыслить. Узнать себя. Узнать нас такими, какими стали вместе.

— Ты не должна так много говорить. Мы вместе можем на много больше, чем врозь. — дергаю ее ближе. Надышаться ею. Еще чуть-чуть.

— Мама все знала о тебе.

— Обо мне? Раиса все знала обо мне? О том, что я сын наркоманки? Бродяга ни кому не нужный.

— Не говори так! ни о себе, ни о своей матери. — Даша на глазах меняется в настроении. — Да. Она услышала в санатории разговор Альбины. С лечащим врачом твоей мамы.