Время нашего страха

Дронго сделал только один выстрел. Прямо в лоб негодяя. Преступник дернулся всем телом, ему вышибло мозги. Девочка даже не шелохнулась. Гуртуев медленно сполз вниз, его пистолет отлетел в сторону. Дронго увидел как несчастного ребенка забрызгало кровью, и понял, что сейчас у девочки начнется истерика. Он быстро шагнул вперед, обнял ребенка.

– Всё хорошо, всё хорошо, – шептал Дронго, держа в руках дрожавшего ребенка, – всё уже хорошо. Ничего не бойся.

Девочка беззвучно плакала. Струя крови ударила ей в Лицо, и ей было очень страшно. Дронго понимал, что этот день ребенок запомнит на всю жизнь. Он будет сниться ей, будет её постоянным кошмаром. Но если бы он опоздал хотя бы на секунду, если бы он не выстрелил, то у девочки не было бы никаких шансов пережить этот день.

– Всё хорошо, – шептал Дронго, бережно прижимая к себе девочку, – всё уже закончилось.

Он осторожно поднял девочку, позвонил к Алле. Она сразу открыла дверь. На её диване стонал раненый сотрудник охраны. Другой, обрывая телефоны, звонил сразу в больницу и в милицию.

– Возьмите девочку, – попросил Дронго. – Пусть она посидит у вас на кухне. И вымойте ей лицо.

– Всё сделаю, – кивнула Алла, – что случилось? Гена не пострадал?

– Его здесь не было, – устало ответил Дронго.

Он вернулся к убитому. Наклонился, чтобы обыскать его. Кроме пистолета, при нем была довольно солидная пачка рублей и долларов. В кармане был паспорт на имя Камила Гундуева, вероятнно, переделанный из настоящего имени и фамилии Салима Гуртуева. Во внутреннем кармане лежал конверт с цифрой «четыре». Очевидно, убийца должен был оставить его на теле Ледкова. Дронго нахмурился. Достал мобильный телефон. И начал переписывать на свой аппарат все звонки, входящие и исходящие. В меню было до десяти последних звонков. Дронго перевел аппарат на справочник, но тот был пуст. В нем не было ни одного имени.

Дверь открылась, и из квартиры вышел второй сотрудник охраны. Он был в крови своего товарища и опасливо озирался, держа в руках оружие. Увидев Дронго, он как-то по-мальчишески всхлипнул.

– Он ранен в плечо, – сообщил молодой человек.

– Ничего, – спокойно ответил Дронго, наклоняясь и запихивая мобильный телефон обратно в карман убитого, – это не смертельно. Сейчас приедут врачи.

– А этот… – Молодой человек показал на убитого, – он уже… он мертв?

– Я думаю, что да. Но можете спросить у него, – равнодушно ответил Дронго.

Молодой человек вдруг отвернулся, сотрясаясь всем телом. Ему было плохо, он впервые в жизни видел убитого человека. Его выворачивало наизнанку. «Дронго» вдруг подумал, что его не пугает вид мертвого. Может, потому, что он отчетливо себе представлял: в их схватке всё решали секунды. Если бы он опоздал, Гуртуев выстрелил бы первым, прикрываясь девочкой. Дронго отошел от погибшего и уселся прямо на лестнице в ожидании сотрудников милиции.

Гуртуев лежал на лестнице. Он так и остался лежать, после того как девочку и её бабушку увезли в больницу, после того как туда же забрали раненого сотрудника охраны. Он оставался лежать на лестнице, когда приехали Вакуленко и Удальцов со своими экспертами и криминалистами. Он оставался лежать там, когда из квартиры вышла Алла, чтобы увидеть убийцу, о котором она уже слышала. И он оставался лежать на лестнице, когда сюда приехал Ледков.

Дронго сидел на ступеньке, равнодушно глядя на всю эту суету. Кто-то успел рассказать Вакуленко о случившемся, и она неодобрительно кивала, глядя с некоторым недоумением и опаской на человека, отнявшего у неё главного преступника и главного свидетеля одновременно. Удальцов осторожно забрал оружие Дронго, чтобы отправить его на экспертизу. Приехавший Ледков подошел к Дронго и сел рядом с ним.

– Вы молодец, – убежденно сказал он, – настоящий герой. Спасли девочку и вообще…

– Глупо получилось, – огорченно сказал Дронго, – не нужно было в него стрелять. Но он не оставил мне выбора…

– Собаке – собачья смерть, – громко возразил Ледков, – он и должен был так сдохнуть.

– Посмотрите на него, – предложил Дронго, – этот человек задушил Байрама Низамова, выбросил из окна Бориса Туричина и застрелил Кима Сипакова. Это ваш «кровник», Геннадий Данилович. И он пришел сюда за вашей кровью.

Ледков поднялся и с ненавистью взглянул на труп лежавшего бандита.

– Так ему и нужно, – убежденно сказал он, – у таких людей нет права дышать с нами одним воздухом.

– Вы его знали? Его звали Салим Гуртуев.

– Нет. Никогда не видел и не слышал.

Вакуленко подошла к ним и грозно посмотрела на этого «адвоката».

– Кто вам разрешил устраивать здесь перестрелку? – громко спросила она. – Вы перепутали Москву с Чикаго. Решили поиграть в героя? Вы адвокат, а не ковбой. Кто вам разрешил его убивать?

– В следующий раз перед тем, как выстрелить, я попрошу у вас письменное разрешение на выстрел, заверенное печатью вашей канцелярии, – ответил Дронго, отворачиваясь.

– Не смейте шутить, – закричала она, теряя терпение. Все находившиеся на лестнице люди повернулись в её сторону. На лицах криминалистов и офицеров милиции было недоумение. Удальцов видел, как хмурятся окружающие. Он подошел ближе.