Время мушкетов

– Не знаю… – пожал плечами маркиз, сделав вид, что не понял намека. – Представляете, преподобный, понятия не имею, – на этот раз развел руками вельможа, а затем, в знак того, что разговор окончен, встал и направился к выходу. – Ясно лишь одно: это наемные убийцы, а не грабители. Они были хорошо обучены и довольно сносно ориентировались на улочках Марсолы. Возможно, это люди полковника, но покрой их платьев герканский, так что не исключено и вмешательство наших северных соседей. Гадать нет смысла, тем более что Индорий послал мне прекрасного защитника в вашем лице, преподобный отец Патриун из Миерна. А сейчас прошу простить, в сей поздний час меня ждут дела. Желаю хорошо отдохнуть и быстро оправиться от невольно устроенных вам потрясений. В одном сражении мы уже бились с вами плечом к плечу, надеюсь, впредь мы не станем врагами!

Польстив в конце своей речи старческому самолюбию, маркиз Вуянэ удалился и осторожно прикрыл за собою дверь кельи. Патриун по-прежнему сидел на краю кровати и не сдвинулся с места, чтобы проводить припозднившегося гостя. Возле кельи, где довольно мирно протекал разговор, дежурил юный монах. Нуимес должен был проводить вельможу на выход и наконец-то запереть на ночь двери храма, конечно, если это еще раньше не сделал ушедший на очередной сбор охотников Аке.

* * *

Хоть покой отца Патриуна никто и не тревожил, но ночка все равно выдалась бессонной. Проворочавшись в кровати около двух часов, старик понял, что, как ни укладывай голову на подушку, ему все равно не уснуть, и поэтому решил использовать свободное время с пользой, в размышлениях не столько над тем, что сказал маркиз, сколько над тем, что он сам выяснил в ходе приватного разговора.

В поведении вельможи было много странностей, но еще больше загадок крылось в нем самом. Он был умен не по годам, и что более поразительно, мотивация его поступков была далека от эгоистичного стремления завоевать лучшее место под солнцем. Даже если бы возраст вельможи соответствовал его внешности, то он все равно не имел бы должного жизненного опыта, чтобы так трезво мыслить, ясно излагать и вникать в суть вещей.

Отношение к Вере – отдельный, самый поразительный аспект загадочной личности молодого аристократа. Во все времена имелась горстка людей, не верящих в божественные силы и насмехавшихся над любыми проявлениями религиозного начала. Однако мало кто из них решался открыто распространяться о своих убеждениях, а уж тем более вести откровенные беседы со священником, облеченным властью отправить на костер во имя спасения грешной души не только жалкого простолюдина, но и родовитого дворянина.

К тому же все люди в той или иной мере эгоисты, они преследуют свои интересы или, на худой конец, интересы своей семьи, мало кто задумывается об общем благе, и уж тем более ставит его во главу собственной жизни. «Зачем маркизу понадобилось тратить годы на превращение колонии в независимое королевство, когда для достижения собственного благополучия и удовлетворения амбиций имелись куда более легкие и короткие пути?» – крутилась в голове священника назойливая, как муха, мысль, на которую он так и не смог найти ответа. Старенький губернатор, явно не ведавший, что творится вокруг, был милосердно оставлен на роль марионетки, в то время как вельможе ничего не стоило захватить власть над новыми землями официальным путем, с благословением и по приказу короля.

Непонятное пугает и настораживает. Отец Патриун еще раз взвесил все «за» и «против», провел исторические аналогии, использовав свой богатый жизненный опыт, приобретенный за время ношения сутаны, и в конце концов пришел к неутешительному выводу. Поступки маркиза не соответствовали мотивам, движущим людьми, а значит, вельможа был или сумасшедшим, или, что могло прозвучать странно, не являлся человеком. Для сумасшедшего Вуянэ был чересчур выдержан и мыслил слишком разумно, а его глаза навыкате хоть и не были образчиком красоты, но и не пугали собеседника нездоровым блеском. Кроме того, от подавляющего большинства, а точнее, почти от всех душевнобольных исходит специфический запах, который не перепутать совершенно ни с чем и не заглушить дорогими духами. От маркиза же не пахло ничем, от него даже не исходил пряный аромат мужских благовоний, без которых рыцари нынешней эпохи не высовывали носа со двора.