Время меча

— Полезная способность, — хмыкнул Эйрих. — Однако, Йолленгел, ваша способность проходить сквозь барьер куда более полезна. Сегодня вы, разумеется, будете отдыхать, а завтра отправитесь с письмом в Керулум. Вдали от Зурбестана ваша магия вам не поможет, но я дам вам карту и научу некоторым необходимым фразам. Не знаю, что там с тургунайскими заговорщиками и шпионами, но, по-моему, в нынешней ситуации все, кто не желает оказаться под пятой магов еще на тысячу лет, должны действовать сообща.

— При всем уважении к вам, я вынужден отказаться, — извиняющимся тоном ответил эльф.

— То есть как? — одновременно воскликнули Элина и Артен.

— Вряд ли мне позволят просто вручить письмо и уйти. Дело слишком важное и необычное, меня станут допрашивать и, конечно, сразу выяснят, что я не человек. Дальнейшее нетрудно вообразить. Некто является с сообщением о заговоре магов и сам при этом оказывается представителем связанной с магией расы. Да еще в условиях, когда вокруг Зурбестана существует целая сеть тайн, интриг и заговоров. Да меня не оставят в покое, пока не замучают до смерти.

— Ну зачем сразу так плохо думать о людях? — воскликнула Элина.

— Не забывайте, что до встречи с вами у меня уже был кое-какой опыт общения с людьми, — жестко сказал эльф. — Если люди мучают и убивают без всякой пользы, ради удовольствия, то уж тем более они ни перед чем не остановятся, когда речь идет о государственных интересах. Разве я не прав, Эйрих?

— Вы правы, — признал тот. — Такая опасность существует. Но письмо не обязательно передавать лично, его можно бросить в ящик для прошений. Правда, при этом оно может проваляться без движения несколько месяцев, а потом какой-нибудь мелкий чиновник сочтет его бредом сумасшедшего и не станет передавать наверх. По-хорошему, конечно, нужно именно добиться аудиенции у хана…

— Кроме того, я не смогу пересечь горы без еды, а у вас, как я понимаю, нет таких излишков продовольствия, чтобы хватило на многодневное путешествие, — добавил Йолленгел.

— Верно, — вынужден был согласиться Эйрих, — маги не оставили нам никаких припасов… Да, скверно. Ну что ж, вы, во всяком случае, можете перемещаться в пределах Нан-Цора, а это уже очень немало.

— Да, хотя это и не слишком приятно. Город кишит живыми мертвецами… как вы их называете?

— Зомби.

— Да, зомби. И к пирамиде мне бы тоже не хотелось приближаться, а тем более — лезть внутрь. Там меня вряд ли защитят мои скромные способности.

— Думаю, здесь и вне пирамиды можно отыскать немало интересного, — подвел итог Эйрих. — Сейчас вы, наверное, хотите отдохнуть с дороги? Выбирайте себе комнату.

Йолленгела не пришлось долго уговаривать, и вскоре он уже спал. Эйрих поманил остальных за собой, причем не в обеденную залу, где они обычно сходились беседовать, а в свою комнату.

— По-моему, теперь наше спасение — вопрос ближайших дней, — радостно изрекла Элина. — Но вы, Эйрих, кажется, чем-то недовольны?

— Просто хочу предостеречь вас от излишнего оптимизма. И излишней откровенности. Йолленгел не должен знать о подземелье, по крайней мере, пока.

— Эйрих! — Элина задохнулась от возмущения. — Как вы можете подозревать его теперь, после всего, что он для нас сделал, после того, как он в одиночку совершил горный переход, трудный даже для отряда…

— В самом деле, Эйрих, — поддержал ее Артен. — Если вы думаете, что Йолленгел подослан к нам магами, то, по-моему, это уже мания преследования.

— Господа, я не хочу ничего худого сказать о Йолленгеле, — примиряюще поднял руки Эйрих. — Да, в свое время я был с ним резок и считал его никуда не годным недотепой, но это в прошлом. Я просто хочу напомнить вам, что Йолленгел — не лошадь и не мул, а чел… в смысле, личность со своими интересами. С вашей точки зрения, он прибыл сюда, движимый бескорыстным желанием помочь нам, и будет заниматься этим и впредь. А вы взгляните на ситуацию с его стороны. Вспомните, Артен, как вы предложили каждому из нас ответить, почему он не желает допустить победы магов. Йолленгел этого теста не проходил. И у меня есть основания опасаться, что и не пройдет.

Принц и графиня озадаченно молчали. Эйрих продолжал:

— Он с детства жил с сознанием собственной обреченности, жил в чужом и враждебном мире, уничтожавшем его собратьев одного за другим. Благодаря нам ему удалось избежать той же участи, но мир, населенный людьми, не стал от этого для него приветливей. Неудивительно, что он так цеплялся за наше общество, даже когда я гнал его чуть ли не пинками. Кроме нас, у него просто никого не было. Разумеется, он вовсе не собирался селиться ни в одном из городов, которые мы проезжали — городов, кишащих людьми, вызывающими у него страх и ненависть…

— По-моему, вы драматизируете, — возразила Элина. — В начале, конечно, так и было, но, по-моему, со временем он уже перестал чувствовать себя в человеческом обществе, как дичь среди охотников…