Время испытаний

Когда он скрылся из виду, Элмерик беззвучно зарыдал — не от боли, а от того, что все усилия оказались напрасными. И вдруг что-то невидимое и тёплое коснулось его руки. Щёку обожгло чужое дыхание, и бард заорал от ужаса. В следующий миг из темноты соткался силуэт громадной собаки — белой, лохматой, с красными ушами и острыми, как ножи, клыками во влажной пасти.

Элмерик попытался отползти, нашаривая в грязи бесполезный костыль, но чудовище настигло его одним прыжком и… лизнуло в лицо. Кажется, жрать живьём его не собирались.

Пёс улёгся рядом, прижимаясь и согревая. Элмерик с трудом поднял руку и погладил его между ушей:

— Ты мне снишься?

— Он не умеет, — чей-то низкий голос раздался прямо над головой. — В отличие от меня. Но сейчас и я тоже не снюсь.

Шерстяной плащ укрыл Элмерика с головой. А когда он высунул нос наружу, то увидел рыцаря Сентября.

— Не бойся. Это Бран, пёс Каллахана. Он тебя не укусит.

— Почему его зовут так же, как птицу мастера Флориана?

Ну конечно, спросить об этом сейчас было важнее всего! Бард чувствовал себя глупо, но слова уже сорвались с языка…

— Долгая история, — Сентябрь бесцеремонно ощупал его ногу, и Элмерик ойкнул. — Каллахан даёт одинаковые имена всем, кого приручает. Так уж повелось. Ворон Флориана — его подарок.

И тут Элмерик вспомнил, ради чего полез в снежные дали и завопил:

— Мастер Шон, не убивайте, пожалуйста, лианнан ши, она ни в чём не виновата! Лисандр заставил её. Я сам видел серебряную струну на запястье. Ллиун просила, чтобы её освободили и дали поспать до весны, пока яблони не зацветут. Вы же не причините ей вреда? Я обещал!

— Постарайся впредь не давать опрометчивых обещаний, иначе тебе перестанут верить. А тем, кому мы не верим, не место среди Соколов, — отрезал рыцарь Сентября.

Элмерик шмыгнул носом.

— Знаю, я вёл себя как болван. И готов понести наказание, только не выгоняйте. Это было не ради себя, а ради…

— Да плевать тебе на всех, — слова мастера Шона били больнее плети. — Ты лелеешь свою боль. Поэтому пытаешься геройствовать почём зря. Перестань себя жалеть, иначе дело кончится плохо.

Элмерик отвернулся, не в силах больше выдерживать внимательный взгляд чёрных глаз и пробормотал:

— Я просто хотел, чтобы не было больно. И чтобы больше никто из-за меня не погиб. Как этого избежать?

— Почаще думать головой. Представь, каково было бы твоим друзьям, если бы с тобой случилась беда? Себе подобной участи ты не желаешь, а им, значит, можно?

— Нет!

От его крика заворчал Бран, но рыцарь Сентября успокоил пса.

— Много слов и горячности, но мало толку. Я думаю, таким как ты не место среди Соколов. Считаешь, что я не прав — переубеди меня.

Элмерик вскинулся, как от пощёчины, из последних сил вцепившись в рукав наставника.

— Как мне доказать, что я говорю правду?

— Не знаю. Это тебе решать.

— Я никогда больше не нарушу ни единого приказа Каллахана! Клянусь пеплом и вереском!

Рыцарь Сентября с величайшей осторожностью высвободил рукав и уже совсем не так сурово произнёс:

— Говорил же: не нужно опрометчивых обещаний. Впрочем, сказанного не воротишь. Клятва дана и услышана. Теперь это твой обет. Каллахан удивился бы…

— А вы ему не скажете? — Элмерик натянул плащ до подбородка, не понимая, радоваться ему или печалиться — ведь у него появился первый гейс.

— Зачем бы мне? — хмыкнул мастер Шон. — У него и так довольно власти над всеми нами.

Бард невольно улыбнулся. В сердце затеплилась надежда, что ещё не всё потеряно. Придётся постараться, чтобы не нарушить клятву, но обет мастера Флориана посложнее будет — и ничего, справляется. Элмерик чувствовал, что находится на верном пути. Пусть это был всего лишь первый робкий шаг, но он действительно собирался доказать, что достоин быть одним из Соколов.

— Сюда идут, — рыцарь Сентября обернулся и белый пёс настороженно приподнял косматую голову.

— Это, наверное, Джерри и Орсон. Не ругайте их, пожалуйста.

Наставник положил руку ему на лоб и едва слышно произнёс:

— Спи.

Сопротивляться чарам не было ни сил, ни желания. В полудрёме Элмерик успел почувствовать, как вторая ладонь мастера Шона легла на его колено. Что-то хрустнуло, будто сломанные кости наконец встали на место. И боль исчезла.

* * *

— О, наш больной уже ходит! Может, спляшешь, а? — Джеримэйн помахал опоздавшему Элмерику рукой, приглашая присоединиться к завтраку.

Наставников в гостиной не было. Наверное, уже ушли. А может, и вовсе не появлялись, так что можно было говорить свободно.

— Мастер Шон не сильно ругался? — Элмерик плюхнулся на лавку и накинулся на еду.

— Нет, но лучше бы ругался. Наверное, эльфов с детства учат, как унизить парой вскользь брошенных фраз. А этот хоть и полуэльф, но яду на трёх эльфов хватит!

— И что теперь?

— А ничё. Командиру не сдаст, если ты об этом. А вымыть все лестницы на мельнице давно было пора — сплошная мука да пылища. Но мы вдвоём быстро управились.

— И даже поспать немного успели. — Орсон зевнул так, что хрустнула челюсть.

— Спасибо вам…

Элмерик так растрогался, что полез к обниматься, но Джеримэйн слегка охладил его пыл:

— В общем, будешь должен.