Время инверсий

Такси сразу отпустили. Швед, Ефим и Симонов пересели в фургончик. Рублев сидел мрачнее тучи, оцепеневший и злой. Швед догадывался почему: тезка не хотел ввязываться в дела Дозора, на покой хотел уйти, а вместо этого уже во второй раз вынужден участвовать в весьма сомнительной операции. Да еще не спланированной и отрепетированной заранее, как в лучшие времена, а в авантюрно-спонтанной, по схеме «сели и поехали, главное — ввязаться в драку, а там видно будет». Рублев такого никогда не любил и не одобрял. Швед, честно говоря, тоже. Но иногда приходилось, и не так уж редко, увы.

— Ну что, по проверенному варианту? — предложил Витя. — Потихоньку едем и смотрим?

— А что остается? — вздохнул Швед. — Игорь, пусти меня к двери, если что — буду первым выскакивать.

Симонов без возражений пересел к Ефиму.

— Значит, так, — заговорил Швед. — Если скомандую: «Пошли!», Витя — сразу тормозишь. Выходим вчетвером, а ты, Ефим, прикрываешь сзади и поглядываешь на фургончик, чтоб огнюхой по баку не долбанули, мне сказали, они это любят. Мы с Димой по центру, ты, Витя, слева, ты, Игорь, справа. Сразу предупреждаю: сто раз проверенные заклинания тут могут не сработать, так что лучше переключайтесь мне на подпитку, а уж у меня кое-чего на этот случай припасено. Еще: вроде бы защитные заклинания против чужаков работают лучше, хоть и не в полную силу, а вот атакующие, повторяю, на них почти не действуют. Все ясно?

— А как с амулетами быть? — уточнил Ефим.

— Да как обычно, только работай не на поражение, а на меня.

— Понял, — кивнул Ефим.

— Ну, — Швед еще раз вздохнул, — храни нас Тьма! Давай, Витя, помалу вперед.

Тронулись. Все глядели в основном на тротуар, вправо. Пятиэтажки, пятиэтажки, потом что-то невысокое, вроде школы… А вот и нужный дом.

— Витя, помедленнее, — попросил Швед.

— Может, во двор? — предложил тот.

— Пока не сто́ит…

Сумрак оставался спокойным, только в знакомой квартире на третьем этаже нетрудно было учуять бедолагу Дениса, еле живого — он выглядел как темное пятно на однообразно-сером фоне, в то время как ауры других людей были существенно светлее общего фона.

— Давай до угла, потом еще метров десять и стоп, — велел Швед.

— Понял, — кивнул Витя, переключая передачу.

Фургончик почти уже остановился, когда Рублев очень спокойно предупредил:

— Вот они! Двое, вышли из-за угла.

— Не понял! — удивился Симонов.

Швед довольно быстро сообразил, чему тот удивляется: по многолетней привычке дозорные заранее ушли в Сумрак. Боевая операция, все правильно. Фокус же состоял в том, что маги-чужаки были видны только в нормальном мире. В Сумраке они просто отсутствовали.

Именно отсутствовали, а не казались невидимыми. Даже самый сильный маг может стать невидимым в Сумраке, но он все равно будет оставлять следы, главным образом энергетические. Магия — это перераспределение энергии, а его очень трудно скрыть от внимательного наблюдателя.

— Люди, помните питерских Черных? Как они не до конца погружались в Сумрак? — прошептал Швед. — Работайте так же, это нетрудно! Смотрите в реал, колдуйте в Сумраке! Пошли!

Рублев все понял и выполнил сразу же. Витя с Симоновым замешкались, но в конечном итоге тоже приспособились к полупогруженному состоянию, а что там с Ефимом, Швед не видел, поскольку не хотел оборачиваться.

— Ну щас-с! — прошипел Рублев, захлопывая дверцу, а потом спуская штаны вместе с трусами на траву. Футболку, носки и обувь он снял еще в фургончике.

Разоблачился и начал трансформацию. Швед молча одобрил: кто его знает, подействует магия на чужаков или нет? Звериная мощь, зубы и когти как-то надежнее, да и раны у оборотней в сумеречном состоянии заживают прямо на глазах. Полезное свойство.

Одновременно Рублев сбросил излишки силы Шведу, поскольку особенно пользоваться магией не рассчитывал. И вовремя: чужаки, всего несколько секунд назад вышедшие из-за угла двадцать шестого дома, теперь быстро и целенаправленно шагали к дозорным.

Внешне они действительно напоминали цыган — чернявые, одетые в пестрые рубахи и свободные брюки с множеством складок. На ногах — тапочки с задником, похоже, мягкие. Чужаки обладали аурой, но Шведу она виделась очень тусклой, почти бесцветной.

Примерно на половине пути в их руках появилось оружие — нечто вроде огненных клинков. У каждого по паре, по одному в руку.

Швед решил не тянуть и задействовал амулет, но не на заряженные «щит» или «сталактит». Заряженные заклинания он обнулил, а неизбежно высвободившуюся силу перенаправил в недавно выученное заклинание.

Москвич Юрий называл его японским словечком «йокодзуна».

Направив открытые ладони на чужаков, Швед негромко выпалил скороговоркой:

— Кимаритэ ва ц'кидаси!

Двигался Швед так, будто намеревался в одиночку сдвинуть с места не желающий заводиться автомобиль. По-прежнему удерживая полусогнутые руки ладонями вперед, к чужакам, он слегка качнулся всем корпусом и одновременно разогнул руки, но не окончательно, а примерно вполовину от начального.

В этот толчок он вложил всю возможную мощь, но результат его все равно удивил.