Время и семья Конвей

(Снова готова расплакаться, но овладевает собой.)

Миссис Конвей (почти шепотом). Чрезмерное возбуждение! Я должна была это знать. (Кей, решительно, весело.) Кей, дорогая моя, ты слишком переволновалась сегодня. Тебе лучше лечь теперь, дорогая, а Кэрол принесет теплого молока. Может быть, дать аспирину, а?

Кей, несколько придя в себя, качает головой.

Миссис Конвей. У тебя все прошло теперь, не правда ли, дорогая?

Кей (приглушенно). Да, мама, прошло. (Отворачивается, идет к окну и, раздвинув портьеры, смотрит наружу.)

Миссис Конвей. Я знаю лекарство, оно уже раз помогало. Робин, пойдем со мной!

Джоан (беспомощно). Мне наверное, следует уйти?

Миссис Конвей. Нет, Джоан, останься еще на минутку. Робин! (Уходит с Робином.)

Кэрол (шепотом, направляясь к дверям). Она будет петь, и я знаю что. (Выключает свет и садится рядом с Хейзел и Джоан.)

Три девушки образуют группу, освещенную неярким, но теплым светом, проникающим из холла. Очень тихо доносятся начальные аккорды "Колыбельной песни" Брамса. Алан присоединяется к Кей у окна, его лицо, как и ее, освещено лунным светом.

Алан (спокойно, под музыку). Кей!

Кей (спокойно). Да, Алан?

Алан. Придет время... и я сумею... сказать тебе... Я постараюсь... я обещаю.

Лунный свет через окна освещает Алана, который смотрит на Кей серьезным взглядом. Когда песня начинает звучать яснее и громче, Кей в ответ улыбается ему. Затем огни меркнут, и очень скоро три девушки - не более как призраки, вся комната погружается в темноту, в лунном свете видны лица только Кей и Алана. Наконец остается едва заметное мерцание. Конвеев нет, занавес опустился, пьеса окончена.