Время и боги: рассказы

Так восплачьте же, жители Хамазана, восплачьте по всем чадам земным у ног уходящих богов! Скорбите по детям Земли, которым придется отныне нести свои молитвы к пустым алтарям и отыскивать вкруг них свое успокоение!

Но вот наши молитвы затихли, и слезы иссякли, и мы заметили, что последний, самый маленький из богов, замешкался на вершине холма. Дважды он обращался к ним, ушедшим, с протяжным криком, несколько похожим на тот, каким наши пастухи сзывают свои стада, и долго потом глядел им вслед, пока, наконец, не отвратил от них свой взор, и, решив задержаться на Земле, не удостоил людей взглядом. И тогда все люди, что собрались на холме, громко закричали от радости, ибо увидели мы, что надежды наши спасены, и что на Земле все еще есть прибежище для наших молитв. Меньше человеческого роста казались теперь поднимающиеся все выше фигуры шагавшие Друг за дружкой над нашими головами и выглядевши такими большими. Зато пожалевший Землю маленький бог спустился вместе с нами по той же белой дороге, и было заметно, что походка его совсем не такая как у людей; и вместе с нами он вошел в Хамазан. Здесь мы поселили его в царском дворце, ибо тогда храм из золота еще не был построен, и сам царь принес жертву смилостивившемуся над миром, и маленький бог вкусил мяса этой жертвы.

Божественная Книга Знания из Хамазана рассказывает, как маленький бог, который в последний миг сжалился над Землею, поведал своим пророкам, что его имя Сарнидак, и что он пасет овец; потому теперь его называют богом пастухов и трижды в день приносят ему на алтарь тонкорунную овцу. Север, Восток, Запад и Юг считаются ныне пределами пастбища Сарнидака, а белые облака — его овцами. И еще божественная Книга Знания учит, что день, когда Помпеидес заметил богов, должен теперь вовек считаться постным и носить название Поста Исхода, и лишь вечером пост заканчивается и начинается праздник, который именуется Пиршеством Милости, ибо именно в это время Сарнидак смилостивился и остался на Земле.

И все жители Хамазана молились Сарнидаку и продолжали лелеять свои мечты и взращивать свои надежды, потому что храм в их городе не был необитаем. Были ли ушедшие боги могущественнее Сарнидака — никто в городе не знает, но некоторые верят, что они зажигают огни в своих голубых окнах, чтобы, пробиваясь вверх, заблудившиеся молитвы смогли, подобно летящим на пламя свечи мотылькам, отыскать свой путь и обрести, наконец, пристанище и свет за неподвижностью и покоем вечерних сумерек, выше которых восседают боги.

А Сарнидак дивился на странные фигуры богов, дивился на жителей Хамазана, на роскошь царского дворца и на обычаи проповедников, однако чему бы то ни было в Хамазане он удивлялся едва ли больше, чем в том городе, который когда-то оставил, ибо Сарнидак, не понимавший, почему раньше никто никогда не был к нему добр, считал, что он, наконец-то, попал в тот благословенный край, надежду найти который подали ему боги — край, где люди не будут жестоки к маленькому хромому карлику.

Шутка богов Перевод Н. Цыркун

Возжелали некогда старшие боги позабавиться. И сотворили они душу царя, и вложили в нее помыслы, коих ни один из царей не дерзал иметь, и жажду чужих земель, коей никто из царей не дерзал иметь.

И еще вложили боги в ту душу силу превыше сил других царей, и страсть властвовать, и гордыню. А потом боги послали ее на восток и вселили в тело раба, чтобы жила она на полях земли.

И рос тот раб, и пробуждались в его сердце гордыня и жажда властвовать, но на руках его были оковы. И в обиталище богов на Полях Сумерек предвкушали веселье.

Но раб вышел к берегу великого моря, сбросил плоть свою вместе с оковами, достиг Полей Сумерек, предстал перед богами и посмотрел в их лица. Такого боги, задумав позабавиться, не предвидели. Жажда власти разгорелась в царской душе со всей гордой силой, которую вложили в нее боги. И человек оказался слишком силен. Он, чья плоть испытала плети надсмотрщиков, не пожелал терпеть владычества богов и, представ перед ними, повелел им уйти. Гневом ответили на то Старшие боги, ибо никто еще не дерзал повелевать им, но душа царя оставалась невозмутимой, и гнев богов улегся, и отвели они глаза свои. Опустели божественные тропы и оголились Поля Сумерек; далеко ушли боги. А душа избрала себе иных спутников.

Сны пророка Перевод Н. Цыркун

I

Когда боги повелевали мне трудиться, насылали на меня жажду и изнуряли голодом, я слал им свои молитвы. Когда боги уничтожали города, в которых я жил, когда опалял меня их божественный гнев, я восхвалял их и приносил им жертвы. Но когда вернулся я в мою зеленую долину и увидел, что все сгинуло, что нет более старинного пристанища, где играл я ребенком, ибо боги уничтожили даже самый прах и не оставили паутины в углах, проклял я богов и сказал так: