Время для наград

И вот им около сорока, а рядом вьются молодые барышни на любой вкус и цвет, открытые к любым предложениям «кошельков». Она, конечно, понимала, что далеко не все эти девочки дуры, а даже совсем наоборот, но, когда видела такие пары, почему-то огорчалась за мужчин.

Конечно, есть исключения, она знала одну такую семью и очень за них радовалась, потому что человек замечательный и его молодая жена тоже, и любовь там настоящая. Но это были редкие исключения, которые, как водится, подтверждают правило.

Эти откровенные попытки доказать себе и окружающим, что ты еще молод, посредством длинноногой висящей на тебе девушки у Наты вызывали жалость.

Ей сразу становилось жалко всех: и этих мужчин, сейчас сытых, довольных, снисходительно-щедрых, которым лет через десять придется вытаскивать себя из этих девочек, как из помойки, и самих девочек, которые через те же десять лет поймут, что ничего нет и надо себя самой строить и что-то в жизни делать.

«Резать, к чертовой матери! Не будем дожидаться перитонита!» — как говорилось в «Покровских воротах».

«Эх, зря отказалась от коньяка», — подумала Наталья.

Оказалось, что за своими мыслями она все съела, и не заметила даже. Антон Александрович от нее не отставал, справившись со своим ужином так же быстро.

— Может, все же шампанского, Наталья Александровна? За знакомство, так сказать? — предложил господин Ринков.

— За знакомство мы с вами уже коньяк изволили откушать, Антон Александрович, — под впечатлением своих раздумий нелюбезно отозвалась она. — А впрочем, давайте. Возвращаться не хочется, а шампанское вполне весомый повод задержаться.

— Абсолютно с вами согласен!

Он подозвал официантку, заказал шампанское, фрукты, шоколад — стандартный набор. Ната заказала кофе.

— У дамы, что вам звонила, интересное имя, — предложил тему для разговора Антон.

— Это моя старшая сестра. Ее имя Света, но все зовут Вета или Ветка, это с детства. Она маленькая себя так называла, ну и привязалось.

— Она живет с вашей мамой?

— Нет, она живет на Урале, с мужем и четырьмя детьми. А у мамы они в гостях, как всегда летом.

— Четверо детей — это серьезно!

— Да… — Ната заулыбалась, вспомнив их всех. — Старший Иван, ему двадцать, учится в Москве, потом идет Маша, ей пятнадцать, за ней Александр, ему тринадцать, а самому младшему Димке полтора года. Радость всей семьи.

— Смелая у вас сестра.

— Это точно! А у вас есть дети, Антон Александрович?

— Нет, как-то не сложилось. — Он разлил принесенное шампанское и разламывал шоколадку на кусочки. — А у вас?

— Нет, тоже не сложилось, — быстро ответила она.

Это была запретная тема. «Сама виновата, нечего было спрашивать. Вопрос за вопрос — ты же знаешь». Поспешно подняв бокал, предложила:

— Ну что ж, выпьем?

— Всенепременно!

Они чокнулись, не произнося никаких тостов, и отпили шампанского.

— Антон Александрович, зовите меня Наталья или Ната. По имени-отчеству как-то слишком уж официально. Только не Наташа, на это имя я даже не отзываюсь.

— С удовольствием. Но и вы тогда зовите меня Антоном.

— Я попробую, хотя это сложно. Вы такой… — она покрутила рукой, подбирая слово, — монументальный, что ли, важный.

— Да бросьте вы. Это я с подчиненными монументальный и важный. Раз так, то выпьем за простоту в общении, вместо брудершафта, — предложил он.

Они выпили, закусили шоколадкой. Ната закурила, мысленно уговаривая себя расслабиться.

Черт-те что, он все время держал ее в напряжении.

Наталья никогда не чувствовала себя неловко или напряженно в обществе мужчин. Она не умела флиртовать, кокетничать, строить планы, заигрывать. Веселая, открытая, хохотушка, заводила любой компании, острая и язвительная, она не испытывала необходимости во всех этих женских ухищрениях и обходилась без них всю жизнь.

Влюблялась, конечно, и даже, как ей казалось, любила, но как-то никогда не ставила перед собой задачу завоевать мужчину — как Бог даст: срастется, значит, срастется, а нет — так «сам дурак».

И срасталось, и ухажеров было много, и романов, и замужество.

Хотя замужество — это отдельная тема.

Но этот мужчина, который напротив чистил апельсин и красиво выкладывал дольки на тарелку, все время заставлял ее нервничать, контролировать себя, думать, как выглядит, помнить о морщинах, возрасте, слегка кривых передних зубах, помятом после сна костюме — мысли, которые она терпеть не могла держать в голове.

К их столику подошла крупная дама лет пятидесяти пяти, поражавшая воображение чрезмерно внушительным бюстом, поверх которого лежали стиснутые пухлые кулачки с унизанными перстнями пальцами. Всем видом она изображала благоговение, даже высоко взбитая прическа подрагивала.

— Антон Александрович! — заговорила дама восторженно. — Я хотела еще раз поблагодарить вас за то, что вы мне место уступили. Это так благородно, так по-мужски!

— Ну что вы, что вы, — отнекивался Антон, слегка привстав и жестом приглашая даму присесть.

— Нет, нет, благодарю вас, мы вон там компанией. — Она указала на столик, за которым сидели двое мужчин лет под шестьдесят, один толстый и совершенно лысый, другой худощавый и лысый наполовину.