Время быть смелым

— Круто, — тяну я. — Рад за тебя, хотя даже не знаю, что без тебя делать тут…

— Я не хочу расставаться! — Перебивает Левин. — Мы что-нибудь придумаем. Может, я уеду, немного там освоюсь, а потом сделаю тебе как-нибудь вызов. Ты бы приехал ко мне, а там же можно пожениться. Там же разрешены однополые браки. Ты можешь тоже поступить куда-нибудь, подучишь английский, а потом поступишь. И мы будем жить вдвоём, работать. Нам ведь много не надо, правда?

— Ты думаешь это возможно?

— А почему нет! Ты только продержись тут годик. Не высовывайся. Слышишь! Только не выставляйся, понял?

Я киваю. Он, конечно, думает, что мне так просто скрываться. Он думает, наверное, что куда проще прятаться, притворяясь тупым гопником, чем открыться, рассказать всем правду и пусть идут к чёрту. Но всё не так. Не так просто как кажется постоянно быть другим человеком, человеком, которого ты ненавидишь, который тебе противен. Конечно, Левину нелегко приходится, но всё же ему не ведомо это чувство, когда просыпаешься, смотришь на себя в зеркало и не можешь даже выйти из ванной, потому что ты урод. Потому что ты должен носить эту уродливую стрижку, должен влезать в эти дерьмовые шмотки, чёрные, серые, неброские, чтобы не выделяться. Ты должен прикусить язык и выражаться как последнее быдло, потому что иначе тебя будут считать педиком. Иначе тебя будут считать именно тем, кто ты есть, а этого никак нельзя допустить.

— Угу, — киваю я, — не знаю, продержусь ли…

— Даже думать не смей об этом сраном камин-ауте! — Обрывает Артём. — Продержись, и потом мы будем вместе, — он пускается в мечты. — Подумай, ты приедешь ко мне. Денег накопим — это не самое важное. Мы сможем там пожениться и потом жить вместе, ни от кого не прячась, не скрываясь. Будем снимать маленькую квартиру, я буду тренироваться, потом, может, даже выступать за сборную…

— А я что буду делать?

— А что бы ты хотел?

— Не знаю, — пожимаю плечами, — я и не умею ничего, кроме как машины мыть…

— Брось, Димка! Ну подумай, чем бы ты хотел заниматься!

— Я бы хотел быть писателем, наверное… У меня постоянно в голове крутится сотни две всяких сюжетов, каких-то героев и интриг…

— Интриг? — Артём смотрит на меня, немного прищурившись и повеселев. Как будто мои слова рассмешили его, но сил улыбаться нет. — Ты такими словами говоришь… Прям и правда как писатель…

— Извини, — начинаю оправдываться. — Я просто не привык…

— Да ладно, Димка! — Левин хлопает меня по плечу. — Ты же чокаешь всё время…

— Привычка. С кем поведёшься… Если бы я говорил по-другому, меня давно бы уже записали в пидарасы и закопали где-нибудь. Я даже книги в своём компе прячу, чтобы брат случайно не нашёл и не начал задавать вопросы и подозревать.

— А что, читают тоже только пидарасы, по их мнению?

— По их мнению, все, кто хоть немного умнее и воспитаннее их, уже пидарасы и заслуживают смерти.

— Как же ты живёшь, Дим?

— Никак. Я живу только в своём мире, у себя в голове, а в остальное время — это не я. В остальное время я просто существую как костюм без тела… Да и костюм-то паршивый.

— Расскажи! — Уговаривает Артём.

— О чём?

— Об этих твоих историях! Об этом мире!

И я рассказываю. Я рассказываю, что когда зарываюсь с головой под одеяло, когда все дома засыпают, я погружаюсь в мечты. Я проживаю сотни жизней одновременно. Фантастических, нереальных, интересных и полных приключений. Я могу в эти моменты быть, и успешным адвокатом, защищающим невиновного, и гонщиком Формулы-1, и пилотом самолёта. Я придумываю и проживаю самые разные истории. Только это и даёт мне силы. Иначе бы я не выжил, потому что утром надо снова открывать глаза, выползать из-под одеяла, натягивать чёрные брюки и уродливую рубашку, надевать стрёмную куртку и весь день вести себя как последнее чмо. Но я не верю в себя. Нет, конечно, никаким писателем мне никогда не стать. Для этого нужен талант и связи. Даже в большей степени связи, отсутствие таланта в наше время можно компенсировать. Но это же только мечты. Да и не мечты даже — так, мысли. Я был бы счастлив всю жизнь пробыть рядом с Артёмом, поддерживать его, болеть за него на соревнованиях, ездить по стадионам или ждать его дома.

Мы болтаем до самого вечера о всякой ерунде. Мечтаем, фантазируем, смеёмся, пока ни возвращается Андрей. Только тогда мы понимаем, что уже поздно. Пора по домам. Мы прощаемся и уходим. Сейчас поедем в разных такси каждый в свой мир.

— Завтра не придёшь в школу? — Спрашиваю я.

— Нет, — отвечает Артем. — Находился уже.

— Когда увидимся?

— Давай в субботу. Встретимся у заброшенной стройки на Ленинском, ну там, где большой комплекс.

Я понимаю, о каком месте говорит Левин, киваю. Приезжает машина. Артём садится и уезжает. Мы, естественно, не обнимаемся и не целуемся на прощание, чтобы не привлекать внимание таксиста.