Время быть русским

Следует добавить к сказанному, что натовцы, сами переживая жестокий демографический кризис, при этом еще ведут с нами незримую демографическую войну, «гуманитарную интервенцию», организуя у нас деятельность различных светских организаций и религиозных сект, уводящих людей от создания нормальной многодетной семьи. А также навязывая России выгодную Западу миграционную политику. (См. об этом публикации В. Горячева, Ю. Сандалова, Т. Шишовой, И. Медведевой, В. Башлачева, академика Академии образования В. Мухиной, издания центра «Жизнь» и др.) Справедливости ради вспомним, что и мы немало нагадили братьям по расе, семьдесят лет поддерживая по всему миру антиимпериалистические, антиколониальные движения. Итого в наших взаимоотношениях накоплены огромные завалы обид, претензий и вполне обоснованного недоверия. К истинному союзничеству сегодня не готовы ни мы, ни белые евро-американцы, которые нас за европейцев никогда не считали, не считают, да и считать не будут. Мы для них — вечно чужие.

Сегодня, напомню, за политической авансценой наметился сговор трех глобальных участников процесса: натовского Запада, всемирного еврейства и «третьего мира», сговор, обрекающий разгромленную и слабую Россию в жертву его участникам. Лавировать между ними, используя противоречия между всеми нашими противниками, мы можем и должны, но искать себе надежного союзника среди них — конечно, нет.

Правда, наиболее дальновидные европейские и американские общественные деятели и мыслители — в том числе, такие заметные, как Дэвид Дюк, Юрген Граф и некоторые другие — обращают сегодня взоры к России как последнему заказнику белой расы. Стали приезжать к нам (белая пока еще в целом Москва радует их взор) в надежде навести мосты, выстроить «Белый Интернационал», международный «Фронт спасения арийства». Это хорошо, но никакой эйфории по этому поводу у меня нет. Их пример единичен и бесконечно далек от государственной политики их стран. Предложение политического союза не обеспечено ими ни организационно, ни финансово. За ним просматриваются перспективы столь отдаленные, что трудно отнестись к ним всерьез.

И это еще большой вопрос, достойна ли вообще неблагодарная Европа того, чтобы мы ее в очередной раз спасали. Монголо-татары вовсе не имели в виду завоевание Руси, их путь лежал в Европу. Вот пусть бы и шли туда, на Рим, Вену и Лютецию. Зачем мы, заметно обгонявшие в X–XII веках в своем цивилизационном развитии Западную Европу, остановили нашествие монголов ценою моря своей крови и двухвековой отсталости? Что мы получили от Европы в ответ за этот свой подвиг? Насмешки над этой благоприобретенной отсталостью? А что — в ответ на сокрушение всеевропейского диктатора Наполеона? Крымскую войну. А за разгром раздавившего Европу Гитлера? Холодную войну, крах СССР.

…Нет уж, хватит! Давно пора русским вместо того, чтобы навязываться остальным народам в спасители, — обзавестись мудростью китайской обезъяны, с горы наблюдающей схватку тигров в долине…

Конечно, нельзя полностью исключить такой поворот в истории, когда европейцы вдруг в своей массе проникнутся к нам, русским, братским чувством, раскроют нам — искренне! — свои объятия и предложат — опять-таки искренне! — взаимовыгодный и полный уважения стратегический союз, так сказать, астральный брак на горе и радость, пока смерть нас не разлучит. Мне в это очень плохо верится, но вдруг, все же… Что ж, я буду этому безумно рад и сразу предложу концепцию такого союза. Но инициатива, повторю это стократ, должна на сей раз исходить с Запада, иначе веры ей нет и не будет.

ИТАК, пока что нам следует определяться со своим собственным будущим, со своей собственной судьбой и со своим собственным целеполаганием, исходя из сознания проблем и вызовов, преломленных через сознание наших собственных интересов. Даже если эти проблемы и вызовы имеют глобальный характер.

Если мы хотим сохраниться в веках, мы с абсолютной неизбежностью должны принять идеологию и психологию этноэгоцентризма. Воля к жизни не предполагает других решений. Если же желания сохраняться у нас нет — тогда о чем вообще говорить? Воля к смерти предполагает только одно: умереть. Либо в сладком забытьи, либо в яростной битве. Современное общество дает к тому и другому достаточно средств. Но я надеюсь, что это не наш выбор.

Остальной мир пусть живет, как сам знает.

Китайский магнит

ЕСЛИ уж искать союзника, то не в нисходящих, обреченных народах, принадлежащих прошлому, а в восходящих, имеющих будущее. Желательно — великое будущее. К примеру, в Китае — несомненно, главном действующем лице XXI столетия.