Тема интеллигенции — важнейшая, поистине судьбоносная для русского движения. Поэтому я вынужден остановиться на ней подробно (этой темой я занимаюсь всю жизнь). Большинство людей пользуется мифическими или устаревшими представлениями об интеллигенции, не понимает ее значения. Между тем, за годы, прошедшие со времени Великой Октябрьской революции, с интеллигенцией в России произошли грандиозные и необратимые изменения. Из социльной диаспоры, составляющей накануне Первой мировой войны всего лишь 2,7 % населения, она превратилась в огромный класс, составлявший в РСФСР 30 % и продолжающий расти. В класс наиболее передовой, образованный, сознательный, социально активный, наиболее быстро растущий и динамично развивающийся. В класс, имеющий свои собственные цели, задачи и интересы.
Значение этого нового класса в общественной жизни — колоссально. Научные концепции в технике, технологии, сельском хозяйстве, политике являются сегодня главным инструментом изменения мира. Этот инструмент — в руках интеллигенции. Общественное мнение, активно формирующее жизнь, — тоже в руках интеллигенции.
Политик, который этого вовремя не поймет, — проиграет все. Так некогда старцы из политбюро КПСС и советского правительства, начисто упустившие из виду произошедшие в стране (еще недавно рабоче-крестьянской) перемены, не сумели дать им верную оценку, спрогнозировать их последствия. Они не умели и не желали понимать интеллигенцию. Им не хотелось видеть вокруг никаких социальных конфликтов, никаких классовых противоречий, никаких национальных противоречий. За эту слепоту они расплатились крахом власти и страны, преподав нам важный урок. А пример Баркашева наглядно показывает, как мы платим за неусвоенные уроки истории.
Наша партия понимает: сегодня именно интеллигенция, десятилетиями вбиравшая в себя лучшие силы народа, является главным человеческим ресурсом — наиболее творческим, энергичным, образованным, передовым, продуктивным, динамично развивающимся — для выхода страны из кризиса. Поэтому первостепенная задача кадровой политики НДПР — овладеть потенциалом всей русской интеллигенции и направить его на национальную революцию, т. е. на изменение режима и строительство русского национального государства.
Но разве не «гнилая интеллигенция» ответственна за катастрофические перемены последних десятилетий?
— «Ответственна» не значит «виновата». Поймем логику вещей: интеллигенция преследовала органически присущие ей классовые цели. В СССР не было ни класса буржуазии, кровно заинтересованного в крушении советского «социал-феодализма», ни так называемого «третьего сословия», традиционного лидера буржуазно-демократических преобразований. Роль последнего взяла на себя именно интеллигенция, впервые в истории ощутившая себя не только мозгом и не просто инструментом революции, а одновременно тем и другим. Сегодня, составляя в России не менее четверти занятого населения, интеллигенция является главным гарантом необратимости перемен. Показательно, что по подсчетам социологов, в 1996 году за Зюганова, то есть за скромные, но стабильные социальные гарантии, проголосовала лишь одна треть интеллигенции, а две трети — за Ельцина и Явлинского, то есть против возврата к социал-феодализму, дарующему вышеуказанные гарантии.
Почему? Что, интеллигенции был так уж мил партийный истукан — Ельцин? Или еврейская камарилья, толпящаяся вокруг него? Нет, дело тут в другом.
Буржуазно-демократическая революция 1991–1993 гг. во многом оправдала надежды своей главной движущей силы — интеллигенции.
Именно интеллигенция осуществила немыслимый, невозможный еще недавно взлет к высотам государственного управления, куда советская власть ее не допускала. Колоссально выросла роль экспертов при всех ветвях власти. Без них не принимается ни одно решение.
Именно интеллигенция получила возможность легально заняться частным врачебным, педагогическим, научным, издательским, юридическим и другим бизнесом. Имнно она поставляет сегодня кадры буржуазии, особенно крупной и средней, связана с нею тысячью нитей родственных, дружеских, деловых, политических отношений.