Время быть русским

СЕГОДНЯ нет никаких оснований считать, будто немцы изменили свое отношение к славянам. Об этом красноречиво говорит участие ФРГ в войне против Югославии (впервые за 50 лет бундесвер принял участие в военных действиях — и против кого же?!), возрождение немецких претензий к Польше по поводу Силезии, к Чехии — по поводу Судет, к России — по поводу трофейного искусства (а там, помяните мое слово, дойдет и до Восточной Пруссии) и т. д. и т. п. Ну, а о том, что было бы со славянами, если бы во Второй мировой войне победили немцы, мы поговорим ниже.

Итак, у нас есть свои собственные основания праздновать День Победы. С евреями или без них — не имеет в данном случае никакого значения.

ГДЕ ЛОГИКА?

ЖЕЛЕЗНОВ пишет, что антигитлеризм занимает «ключевое место» в «жидомасонской пропаганде». Евреям «есть за что ненавидеть Гитлера и радоваться победе над ним». Подразумевается, что по этой причине все остальные народы не должны критиковать гитлеризм и Гитлера. А тем более — русские, которые сами пострадали от евреев, а потому, видимо, должны любить Гитлера и огорчаться своей победе над ним.

Вместе с тем Железнов с ненавистью и презрением пишет об СССР (и обо всем, от него производном — советской армии, советском народе). Забывая при этом почему-то, что «жидомасонская пропаганда» ставит критику СССР на второе место после критики нацистской Германии, а критику Сталина («красного фараона») — едва ли не наравне с критикой Гитлера. Выходит, ругать Германию и Гитлера вместе с евреями — нельзя, а СССР и Сталина — можно. Хорошая логика!

Здесь мы подходим к наиболее важной и болезненной проблеме.

НА ПУТИ К НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОЗРОЖДЕНИЮ

БЫЛА ЛИ Россия в 1941–1945 гг. еврейской колонией? Правда ли, что к 1941 г. в России жил не русский, а советский народ, «совок»? Правда ли, что «совки» как были в 1941, так и остались к 1945 году «еврейскими рабами»? Правда ли, что Германию победили «советские рабы-интернационалисты под руководством жидов и совместно с американской жидократией»?

Г-н Железнов на все эти вопросы отвечает утвердительно.

Я — отрицательно.

Евреи не случайно воспевают Октябрьскую революцию и первоначальный этап советской власти, а ту же власть с конца 1920-х гг. — ругают. Это связано с поражением троцкизма и концепции мировой революции и с переходом СССР на рельсы «построения социализма в одной стране». То и другое было связано с укреплением Сталина в роли вождя партии и народа. То и другое влекло за собой крах еврейской стратегии в России, а следом — крах еврейского могущества. Железнов этого не знает и не понимает, зато евреи знают и понимают очень хорошо и пишут об этом неустанно и откровенно.

В последнее время расплодилось немало идеалистов, которые с кондачка судят об истории, полагая, что в ней всегда есть место для выбора между хорошим и дурным путем развития. В реальности же выбор, к сожалению, лежит, как правило, между плохим и очень плохим. Как это проявляется в нашем случае?

Был ли русский народ в рабском, несвободном положении? Да, и не один раз. Например, при татарах — аж 280 лет. А потом, после отмены Юрьева дня, основная масса народа (более 60 %) оказалась в крепостном рабстве. А с 1861 г., после отмены крепостного права, феодальная система закабаления сменилась на капиталистическую: пролетария в городе, бедняка-батрака в деревне…

В 1917 г. русский народ под воздействием еврейской социалистической пропаганды возомнил, что отныне сможет жить вообще без хозяина. Сам себе будет хозяином («кухарка будет управлять государством»). Народ прогнал своих «природных», русских хозяев, хорошо ему известных за века, — царя, помещиков, капиталистов, офицеров, попов, а заодно интеллигентов, а потом и кулаков — и тут же оказался в неслыханном, небывалом рабстве у хозяев новых, еще неведомых: у евреев. Советская власть возникла как еврейская власть — тут я с г-ном Железновым вполне согласен.

Власть евреев, подменивших собой не только весь аппарат управления, включая верхушку силовых структур, но и вообще русскую дореволюционную интеллигенцию, была колоссальной, тотальной. Не было такой жизненно важной сферы, где у руководства не было бы евреев, где они не доминировали бы. И что хуже всего и чего, по-видимому, не понимает Железнов, крах еврейской власти в этих условиях (после разгрома белого движения, окончания гражданской войны и полной невозможности реставрации) был совершенно равнозначен краху всей государственности новой России как таковой. А этого не хотела не только сама власть: национально-государственный инстинкт русского народа также не допускал подобного развития событий. Сохранение «первого в мире государства рабочих и крестьян» долго еще после революции казалось высшей ценностью, рядом с которой еврейское засилье не имело принципиального значения для народных масс.