Время астр (СИ)

Миша и Дэн хохотали, как сумасшедшие. И даже Лёша, депрессивный Лёша, который даже на самый бородатый анекдот реагирует своей обычной снисходительной ухмылочкой, захлёбывался истерическим смехом.

- Ну вы даёте! Надо быть отморозком, чтобы не зацепить Наилю. Она же подо всех ложится!

- Заткнись, Лёша! - но как заставить его замолчать, если он, откинувшись вместе со стулом на стену, обклеенную постерами, и испытывая на прочность ножки табуретки, вышел из своего обычного сонамбулического состояния. А Лёша-иппохондрик просто ангел по сравнению с Лёшей-весельчаком. Ничего хорошего от такого перевоплощения не жди.

Кому-кому, а Даниле это хорошо известно. Они с Лёшей в музыке как два звука, сливающиеся в унисон. И всё-таки надо его как-то утихомирить, пока этот ипохондрик не разошёлся окончательно. Есть только один способ.

- Подай мне гитару.

Истерика оборвалась. Сработало.

Данила осторожным движением разбудил струны.

- Я вызываю дух Курта Кобейна, - сострил Лёша, и опять в унисон.

Они вместе обклеивали подвальное помещение дома культуры железнодорожников постерами "Нирваны".

Я раз-биваю свет фонарей.

Свет фонарей, но на улице - весёлое безумие весеннего солнца.

Жалко, в этот подвал оно не проникает - никогда. Зато здесь много музыки - иного света.

Я разбиваю свет фонарей.

Мои мечты прорастут сквозь асфальт.

Лёша уже подбирает бас. И обшарпанное подвальное помещение наполняется оглушительным смыслом, с лихвой оправдывая своё существование.

Железный плен закрытых дверей.

Я в чём-то перед ним виноват.

Миша садится за установку, оглушительно нащупывал пульс новой песни. Дэн пьёт пиво прямо из горлышка.

Я разбиваю свет фонарей, потому что я разбиваю свет фонарей, потому что я разбиваю...

Соло обрывается, но ударные и бас по инерции ещё долго смешиваются с бетонным гулом.

- Дальше ещё не придумал...

Денис допил пиво:

- Космический рок и немного блюза - оригинально. - Ставит на пол бутылку, подходит к синтезатору, чтобы развеселить всех нехитрым мотивчиком "Собачьего вальса".

Когда так весело, хочется добавить ещё веселья.

Соло-гитара отброшена. Лёша перехватывает её, повторяет всё сначала. Он, конечно, немного ревнует Данилу к своей гитаре, тем более, что тот (друг называется!) и не скрывает, что она ему нравится больше, чем бас. Но солисту играть на бас-гитаре оч-чень проблематично. Хорошо хоть Данила это понимает.

Вот Денис - совсем другое дело. Многолюб. И с девчонками, и в музыке. Ему всё по барабану: на ударных, на синтезаторе или на гитаре. На то он и учится в музучилище.

А вот они, два друга - Алексей и Даниил - в ПТУ. И, кстати, Мишина мама очень не одобряет дружбу сына (он у неё умный, будущий экономист) с ограниченными ПТУ-шниками. Но в конце-концов Миша сам отыскался, пришёл по объявлению "Рок-группа ищет ударника" в рекламной газете. Так что Мишина мама может говорить что угодно, но никто его никуда насильно не тащил.

Ну да ладно. Это её проблемы, а у них свои дела, своя музыка.

- Покажи, как ты это сыграл, - пристаёт к клавишнику Данила.

Дэн усмехается - снисходительно, даже самодовольно, хотя, может быть, просто навеселе.

Предупреждает:

- Сразу не получится.

Данилу нервирует пьяная снисходительность клавишника.

- Я не спрашиваю, получится или не получится. - Повторяет отчетливо и настойчиво. - Покажи, как ты это сыграл.

Денис пожимает плечами. Пожалуйста. Жалко, что ли?

Незамысловатый мотив "Собачьего вальса" сливается с оглушительным "Я разбиваю свет фонарей".

- Лёша, да заткнись ты! - Данила напряжённо следит за руками Дениса и почти не обращает внимания, как что-то отскочило от его плеча. Это Лёша, кретин, запустил жестяной банкой из-под пива. Хорошо, что пустой. Права Мишина мама, права. Незачем связываться с такими...

Пальцы Дениса, уверенно отскакивая от клавиш, проходят до автоматизма заученный путь.

Данила осторожно нажимает "фа". Замирает, наслаждаясь её серебряным звучанием. Но это - для лирики.

Нужно только запомнить две первых клавиши, оттолкнуться и больше не думать - ни - о - чём. Гармония найдет себя сама.

- Ты же говорил, что не умеешь играть на синтезаторе, - Денис слегка удивлён. Данила тоже, но ещё больше очарован вдруг открывшимся перед ним чёрно-белым клавишным пространством, наполненным самыми чистыми и яркими оттенками звуков - такой полнозвучной восхитительной радугой.

- Я никогда не играл раньше на синтезаторе, вообще на клавишных...

Денис недоверчиво хмурится.

- Ну "Собачий вальс" - это легко. - Лёша не спеша ставит одну гитару к другой. - А слабо сыграть что-нибудь посерьезнее? - Неспеша поднимается, так же медленно подходит к синтезатору.

Леша всё делает медленно, и иногда эта неспешность выводит из себя весельчака Дениса. Но Данила безразлично пожимает плечами:

- Не знаю, может, и слабо.

Денис расплывается в пиратской ухмылке, легко отталкивается от клавиш, и его пальцы разбегаются по клавиатуре, бойко выстукивают "Ректайм", уверенно застывают в неустойчивом последнем аккорде.

- Ну? - победно улыбаясь, Денис уступает место Даниле. - Ну же!

Данила осторожно опускает пальцы на чёрно-белое поле. Главное - вспомнить начало. Дальше - как дежа вю. Руки сами повторяют мелодию. Погружаются в страстность и томность джаза, в колдовскую южную ночь с крупными звёздами, похожими на жемчужины. В голубоватый дым и дымку голубеющих скал, над которыми ослепительно ярко сияет голубая луна. И последние септаккорды ещё долго дрожат в терпкой и влажной тишине южной ночи... тишине южной ночи... Боясь их вспугнуть, расплескать то волшебство, которое внезапно открылось перед ним, Данила осторожно снимает пальцы с клавиш. Голубоватый дым рассеивается постепенно.

- Ну ты, блин, даёшь! - Денис первым вырывается из дымки очарования. Данилу ещё почти незаметно бьет дрожь озарения. Прозрения?

Миша хитро щурит левый глаз:

- А ты уверен, что никогда не играл эту мелодию?

- Он даже нот не знает, - вступается за друга Лёша.

- Давайте ещё раз проверим... Чтобы наверняка... Денис уже что-то наигрывает, обрывает мелодию, начинает другую.

- Завтра проверим. Я устал.

И не хочется ничем нарушать эту усталость, эту умиротворённую опустошённость.

Денис, конечно же, ещё пробует возражать. Настойчиво упрашивает: "Ещё одну мелодию". Но Данила непреклонен.

Так что придётся Денису подождать до завтра. А сегодня они, конечно, ещё немного порепетируют, а потом начнётся самое интересное - в первую очередь для Лёши.

- А кто у нас самый старообразный? - бросит он, многозначительно косясь на Дениса. Клавишник, и правда, тянет на все двадцать - высокий, мускулистый, с тёмными бакенбардами.

- Думаешь, ты выглядишь моложе? - огрызается Денис. - Иди за водкой сам, алкаш!

И Дэн по-своему прав. Задумчивый вид и редкая щетина не то, чтобы очень взрослят Лёшу, но в сочетании с длинными светлыми волосами и неполными семнадцатью годами придают ему какой-то отрешённый и немного нелепый вид.

- Идите вместе, - решает Миша. - А мы с Данилой молодые ещё, мы здесь останемся.

От C2H5OH Лёша всегда немного веселеет, но ненадолго. Потом начнёт занудствовать опять, и уже никто и ничто не заставит его замолчать.

Первым уходит домой Миша. Почти трезвым. Сразу видно, из приличной семьи. Не то, что некоторые, которые готовы весь день глушить водку из немытых пластиковых стаканчиков и разглагольствовать о том, что жизнь - дерьмо. А если даже и так, сколько можно об этом повторять? Хватит! Достал! Последний тост - за весну. Денис уходит, хлопнув дверью.

Я разбиваю свет фонарей, потому что я разбиваю свет фонарей, потому что...

Ночь опять нагрянет незаметно.

Равнодушная грусть фонарей. Зажигается каждый вечер, чтобы снова погаснуть на рассвете.

- Ты думаешь, я просто так пью? Потому что мне хочется выпить? Ошибаешься, Даниил.

- И почему же ты пьёшь?

Фонари освещают тихие улочки, и небо смотрит вниз миллиардами мерцающих звёзд. В весеннем воздухе - предвкушение счастья. Его так легко подхватить, как простуду. И Данила уже болен предчувствием чего-то огромного, сверкающего. Но, кажется, у Лёши стойкий иммунитет против этого вируса.

- Я пью, потому что не могу избавиться от депрессий, - заводит Лёша любимую пластинку. - Я пытаюсь казаться весёлым, но мне становится хорошо, только когда выпью. А потом опять... И во всём виноват этот город!

Лёша с вызовом окидывает пьяным взглядом плеяды зажигающихся окон. - Ты только посмотри, как мы живём? Суета, иллюзия - и больше ничего.

- У тебя есть ещё музыка, - приводит Данила веский довод, провожая рассеянным взглядом уносящиеся вдаль фары автомобиля.

- Музыка... - эхом повторяет длинноволосый и продолжает в том же духе. - Ты никогда не задумывался, почему на небе столько звёзд?

- Наверное, со стороны мы выглядим, как пьяные придурки, - не безосновательно предполагает Данила.

- Я не пьян. Я просто хочу пообщаться с живым человеком. Ты только посмотри, как живёт большинство людей. Едят, спят, рожают детей и больше ничего им не нужно. Они думают, что живут, но на самом деле они - мёртвые. Обыватели. Ну почему никто не думает о главном?

Данила молчит, и Лёша сам отвечает за него.

- Музыка? Ты сказал "музыка"? -(Вот и Лёшин дом, рядом с магазином "Продукты". Наконец-то! Даниле - направо, на улицу 8 Марта).

Данила останавливается у "Продуктов", но Лёша не излил ещё душу до конца.

- Что-то мне не хочется идти домой. Пройдусь с тобой немного...

Хорошо, улица 8 Марта через два квартала. Значит, две минуты пьяного бреда.

- Я понял, Лёша, нам нужен саксофон...

С саксофоном космический блюз зазвучит по-другому, позовёт, как это небо.

А сегодня - тёплая прохлада весенней ночи. Это навсегда, потому что ничто на свете не может быть лучше апрельских звёзд.