Но на пороге квартиры она появилась с радостной улыбкой, вот только щеки были как-то странно горячи. Андрей сидел на диване, перелистывая какой-то фолиант-курсовик. Поднял голову:
– Привет, Юль… А ты чего так поздно?
– Да у меня семинар был. По римскому праву, – проговорила девушка, вешая сумочку на крючок, и тут же с ужасом увидела, что толстая тетрадь с надписью «РИМСКОЕ ПРАВО. КОНСПЕКТЫ» лежит на самой верхушке горки учебников на столе. И сразу поправилась:
– Да не сдала… забыла все. Думаю: пойду без подготовки. Сейчас, я ноги помою…
– А что ты…
– Да каблук сломался! – прокричала Юлька уже из ванной.
Последняя надежда было на то, что Андрей не отличит термин «каблук» от термина «платформа».
…Это объявление Юлька обнаружила на мусорной урне у подъезда. На черный пластик какой-то умник налепил: «ДАКОТА. ОДИН КОНУЕРТ! НА ПОЛЧЯНЕ. ГОРДОВОЕ ПЕНИЕ!». И мелко – место сбора и время. Не было больше никакой информации, даже о цене билетов; просто: приходите, мол.
Юлька сорвала листок, понимая, что вряд ли кому-то еще в жилмассиве, вымирающем с последней отъехавшей со стоянки машиной, нужно и интересно будет это объявление. Принесла в квартиру. Разгладила на кухонном столе. И обнаружила крохотную приписочку в самом конце: «Приходить в хипповском. Не бойтесь травы!» Последняя фраза дышала двусмысленностью. Но грела душу.
Сейшн, как оказалось, был намечен на субботу. В это время у Юли заканчивалась последняя лекция по риторике, и она ее, ничтоже сумняшеся, пропустила. Вылетела из СибАГСа в разбитых кроссовках, нырнула под мост и с наслаждением сбросила их уже на первых плитках дорожки. Так появилась дома.
Андрей сидел за ноутбуком, насупившись. Он последнее время нашел какую-то работу, не требующую особых перемещений его неуклюжего тела в пространстве, и этим приносил в их копилку стабильный, хоть и невеликий доход.
– Андрюха! – завопила Юля из прихожей. – Ты еще не собрался?! Давай… на горловое!
Он покорно выключил компьютер. Повернулся к ней, задумчиво посмотрел на ее черные пятки, на то, как она достает из пакета ненужные кроссовки, и улыбнулся:
– А я думал, у них тоже каблук сломался… Щас, иду. Мне тоже так, хипповать?
– Конечно! Это же Дакота!
…Андрей нравился ей тем, что никогда не напрягал по поводу того, как надо одеться, как надо выглядеть. С ним она полюбила долгие прогулки по городским паркам. Они бродили по теплым, ласкающим ноги, мягким асфальтам Нарымского сквера – самого старого кладбища Ново-Николаевска, где глубоко под слоями насыпанной земли покоились древние могилы предков первых купцов-меценатов, Маштаковых да Жернаковых, а ныне сновали малыши, сбивая в кучи свои и чужие коляски. Она ела мороженое, капая на коленки белым дождем; она, как ребенок, качалась на карусельках, чернея маленькими пятками. И Андрей не бурчал, как ее кавалеры, по поводу того, что она ведет себя по-детски, что все девки как девки, а она… как дура последняя… Они разговаривали. В душе у Юльки просыпались впечатления и знания, полученные за время недолгого ее пребывания на филфаке, еще до той муторной жизни с разнообразными партнерами по дозе и друзьями по шприцу.
Андрей, как оказалось, от литературы и искусства был далек, но именно поэтому внимательно слушал. И даже пытался возражать!
– …А ты помнишь «От заката до рассвета»? – запальчиво говорила Юлька, забегая вперед и размахивая кулачками, просто он волнения. – Помнишь? Кто там погиб в самом конце?
– Все погибли.
– А вот и нет, нет, нет! Пастор погиб, семью которого эти двое бандитов захватили!
– Так и семья у него вроде погибла, – морщил большой белый лоб Андрей.
– Неправда! Там в итоге кто выжил, ну, кто?
– А! Точно! Девушка. Дочь пастора. И убийца этот…
– Опять не угадал! – торжествующе улыбалась девушка. – Из двух братьев только один был убийцей и маньяком. Второй – его этот играет… как его… ну, не сам Тарантино, одним словом! Второй – нормальный гангстерито, такой… типа наш пацан, «по понятиям». Так вот, крови-то на нем нет. Ну, стрелял в кого-то. Ну, завали там десяток человек – полицейских или охранников. Но это его жизнь. И его могли завалить. Но он никогда не убивал невинных, просто так! По фильму это четко видно.
– Ну…
– А его брат убил эту женщину в гостинице. За не фиг делать. Помнишь? Но он – брат гангстера, и, конечно, тот его защищает. Конечно! Так вот, в итоге гибнут ВСЕ. А выживают в логове вампиров этот гангстер и дочка пастора. И все это, Андрюша, очень легко объяснить. Очень легко!
– Допустим. Но как? – упирался он.
– А вот так… – размышляла вслух Юля, запрыгивая на бордюр, изъеденный временем, ведь Нарымский сквер создали тут в конце шестидесятых, давно. – Убийца, которого сам Тарантино играет, погиб, потому что на нем кровь невинных, как собака… Туда ему и дорога.
Она легко шла по бордюру, вытягивая шаги бронзовых ступней в ниточку и умело балансируя на шершавых лезвиях бетонных полосок. Шла, смотря себе под ноги, и говорила:
– Посетители бара… Как он назывался? А, «Крученая сиська». Так вот, шушера эта, пьяницы и мелкие жулики, тоже погибли правильно.