Временно живые

Сдавшихся пленных выстроили в спортзале, поставили на колени под прицелом боевиков Лондонской бригады ИРА. Трупы, которые были в спортзале – а боевики держали здесь детей, если кто-то умирал, его оставляли тут же, не уносили – никуда не убирали, они так и были свалены в углу жуткой кучей.

Топор – выдернул за шиворот из строя одного из пленных и подвел к своему командиру, плотоядно улыбаясь. Пленный был пожилой, бородатый, темноволосый. На вид – местный, обжившийся здесь.

– Тебя как зовут, гнида? – почти ласково спросил О’Флагерти пленного

– Абу.

– Да… А теперь – ты одноногий Абу

Коротко треснул выстрел – и пленный зашелся в крике, схватившись за ногу, из которой хлестала кровь.

– Славно починили колено… – сказал Топор

– Абу… если бы ты знал, как я ненавижу таких как ты, ублюдков. Ты пришел на мою землю, мразь поганая и отравляешь благословенный британский воздух своим омерзительным зловонием. Если бы ты знал, как я тебя ненавижу…

Треснул еще один выстрел – и Абу взвыл еще громче, хватаясь за пульсирующую темным дырку на животе…

– Аллах!!!

Пленные не были связаны, и один из них, выкрикнув имя своего Всевышнего – бросился на ирландцев. Но добежать не успел – один из ирландцев вскинул обрез двенадцатого калибра и жахнул в смельчака почти в упор. Исламиста отбросило в сторону, на том месте, где он только что был – на какое-то мгновение повисла красная дымка, брызнув по все стороны красным туманом…

Один из пленных бухнулся на колени

– Аллахом прошу, отпустите! У меня деньги есть, надо только в банк… я покажу… надо только в банк…

Ирландцы мрачно усмехались, переглядываясь.

– Топор. Ну-ка, давай-ка этого богача сюда…

– Сию минуту, сэр…

Топор, с его расторопной усердностью был тут как тут…

– Капитан О’Флагерти!

О«Флагерти опустил пистолет, медленно повернулся. Капитан, сэр Томас Стирлинг прошел от двери и встал между ним и пленными. Секонд Сартли, прижавшись спиной к стене, держал весь зал под прицелом ротного пулемета с заправленной лентой. На одном из ирландцев, том, который держал обрез в руках – зловеще пульсировала точка лазерного прицела. Сто патронов тридцатого калибра в ленте. Стоит чуть додавить – и в зале будет настоящая мясня.

– Привет, Умник… – криво усмехнулся О’Флагерти – присоединишься к нам?

– Вы забываетесь, офицер. Кто разрешил вам чинить расправу?

– Кто? Ты помнишь парнишку, которого ты только что спас, Умник? Ты понял, что с ним произошло? Это зверье сделало из него проститутку, они трахали его и не только его. А в столовой – они каждый вечер устраивали гладиаторские бои. До смерти. Кто откажется – насиловали, убивали. Вот они – и разрешили мне чинить расправу, Умник.

Два офицера – в равных званиях, только один отвергнутый государством и обществом, а второй возведенный Ее Величеством в рыцарское достоинство, два солдата одного из лучших в мире подразделений специального назначения стояли и смотрели друг другу в глаза. Замерли все, и даже пленные – казалось, что вот – вот между двумя людьми проскочит искра.

– Я говорю о том, капитан О’Флагерти – после долгого молчания медленно, словно обдумывая каждое слово заговорил сэр Томас – что возможно вы спутали британскую армию с террористической организацией, а Лондон – с Белфастом. Советую отказаться от ваших гибельных заблуждений и как можно скорее. Британская армия не скопище психопатов и маниакальных убийц. Если вы видите перед собой преступников, посягнувших не только на право Британии, но и на неотъемлемые человеческие права, на те, что делают человека человеком, вам следует вынести приговор военного трибунала и повесить их. Поскольку у нас нет ни веревок, ни времени на отправление положенных по закону процедур – разрешаю прибегнуть к ускоренному вынесению приговора и расстрелу. Но до тех пор, пока вы находитесь под моим началом, капитан, вы никогда не повторите того, что делаете сейчас. Вам ясно все из сказанного мной?

Капитан О’Флагерти скосил глаза на пулеметчика у двери, потом усмехнулся

– Яснее некуда, сэр Томас. Разрешите приступить.

– Приступайте. Это же касается всех…

…

Чувствуя своей спиной тяжелые, ненавидящие взгляды, капитан, сэр Томас Стирлинг вышел из гимнастического зала.