Временно

Я сижу на мостках, ковыряясь ложкой в колотом фруктовом льду, взвешивая все за и против. Когда-то мы с моим парнем — страховым агентом, который одно время подрабатывал кризисным менеджером, засиживались допоздна, составляя подобные списки, взвешивая и проверяя каждое серьезное решение. Вместе с ним я начала составлять и другие списки. Целые километры мерзких записей обо всех моих парнях: тот слишком громко храпит, тот слишком много пьет, этот явно хочет на мне жениться, этот точно когда-нибудь меня побьет, этого съедят кошки, у того самая большая квартира, а у того — самая большая дыра в сердце. Мы засыпали прямо за столом, на стопках бумаг. Просыпалась я с гудящей головой, затянутым в узел желудком и сучьим похмельем, какое обычно случается наутро после ночи, которую ты провел как полное дерьмо, говорил о других как полное дерьмо и из-за этого дерьма, стоило только тебе открыть рот, оттуда вываливались жирные дерьмовые жабы.

Сегодня мой список «за и против» довольно короткий. В колонке «за»: овладеть новым навыком убийств. В колонке «против»: упс, а ты уже убийца. И это я еще не описала журнал убийств Карла во всей его полноте, во всем объеме, со всем множеством страниц, заполненных яркими образами, исписанных яркими чернилами, и совсем не рассказала о том, что написано на страницах в середине журнала, так как на них ничего нет. На самом деле я даже не могу сказать точно, было там написано что-то или нет, потому что этих страниц попросту нет, они выдраны под корень, только бумажная пыль лежит на их месте. Снова и снова я ищу их по всей хижине и, не найдя, прихожу к выводу, что они давным-давно растворились в водах океана.

Карл говорит, что поначалу я не буду заниматься никакой грязной работой. Только административной частью. Следить за входом. Держать сумку с оружием. Выглядеть зловеще. И только потом, говорит Карл, демонстрировать истинные намерения. Карл хочет, чтобы я дала ответ до конца недели.

Когда Карл идет с Лореттой есть горячие панини, я хватаю его журнал и несусь в тюрьму. Миную гавань и общественный пляж, сворачиваю к центру города, прохожу его насквозь, оставляя позади, пока он не скрывается за деревьями. Затем оказываюсь в лесу, а я в этом лесу до сих пор ни разу не бывала. Пересекаю ручей, пересекаю поляну, прохожу сквозь несколько деревянных ворот, опутанных колючей проволокой, сквозь металлодетектор, детектор лжи и детектор сожаления и через новый, еще не запатентованный детектор намерений, записываюсь под выдуманным именем и говорю, что пришла навестить приятеля Карла, который мотает тут нехилый срок.

— Я пришла навестить приятеля Карла, который мотает тут нехилый срок.

Я хочу спросить его о вырванных страницах.

— Что ты можешь об этом рассказать? — спрашиваю я, открывая журнал Карла.

— Карлу это не понравится, — отвечает он, — то, что ты копаешься в его журнале.

— Круто.

— Еще как круто. Я сам крутой. Я тоже копался в его журнале.

Впервые я улыбаюсь, и он улыбается, и тут к нашему столу подходит охранник.

— У нас это не одобряется, — говорит он, и мы убираем наши улыбки, охранник тоже убирается.

Я кладу на стол перед приятелем Карла пачку сигарет, чтобы он стал поразговорчивее.

— Там он писал обо мне, — говорит приятель Карла, забирая сигареты и почесывая бороду большим пальцем, — потом почистил все улики. Лет десять срока скостил.

— Ясно.

— Всегда защищает меня, как только может. В этом весь Карл.

— Понятно.

— Так что теперь ты знаешь, что я знаю. И мы оба знаем одно и то же. Ты знаешь?

Знаю.

Я оставляю приятеля Карла, пожелав ему удачи, и, задержав дыхание, прохожу еще не запатентованный детектор намерений, детектор сожаления, детектор лжи и металлодетектор, прохожу сквозь несколько ворот, пересекаю поляну, пересекаю ручей, оказываюсь в лесу, в котором я теперь уже бывала, прохожу центр города и миную гавань и общественный пляж и сталкиваюсь прямо с Карлом и Лореттой, которые возвращаются в хижину и на ходу доедают свои горячие панини.

— Хорошо, Карл, — говорю я, — я согласна.

— Хорошо, — говорит Карл, кивает Лоретте, Лоретта кивает ему, и все мы стоим и киваем друг другу, как вечно согласные на все китайские болванчики.

Так я соглашаюсь на убийство, не столько ради самого убийства, сколько из уважения к верности Карла, к его стойкости, во имя его дружбы с тем парнем, который мотает нехилый срок, потому что, давайте просто признаем это, ради такой дружбы можно и убить, и уж тем более — отмотать срок.

— Хорошо, — говорю я, — я согласна. Кого надо убить?

И Карл отвечает:

— Для начала мы просто потренируемся.

— А она тоже будет работать с нами? — спрашиваю я, кивая на Лоретту со всей вежливостью, на которую только способна. — В смысле, всегда?

— Возможно, — отвечает Карл. — Это ничего?

— Вряд ли мне об этом судить, но думаю, что ничего. Разумеется, почему бы и нет!