Времени в обрез

– Это понятно. Но где на побережье? Они могут покинуть Саудовскую Аравию где-то между вот этой точкой и Салвой – промежуток около трехсот миль.

– Точнее, триста двадцать четыре, – сказал Хаким.

– Да и Салва – это еще не предел мира. Они могут направиться в Катар, в нейтральные земли, в Оман... В Хадрамаут или Йемен...

– ...Или в Африку, или на луну, – закончил Хаким. – Успокойтесь, комендант, ваше воображение шутит с вами дурные шутки. Они такие же люди, как все остальные; они могут далеко не все, и к тому же они связаны по рукам и ногам своими обязанностями. И если уж я способен догадаться, что они собираются предпринять, то я могу понять и то, что они никогда бы не стали делать.

– Не понимаю, – признался полковник, усаживаясь в кресло. – Я простой солдат. Ваши догадки кажутся мне волшебством.

– Это моя работа, – сказал Хаким. – Просто работа. Хотя, надо признать, она потруднее, чем командование дивизией или парочкой бригад... К тому же у меня есть свои источники информации, как вы успели заметить.

– Да, пожалуй. А кто доставлял вам сведения в Ракке?

– Увы, я не могу этого открыть, я в ответе за своих информаторов.

– Нет, вы скажете! – настаивал Зейд. – Все-таки комендант здесь я!

– Возможно, я скажу вам об этом позже... если вы останетесь комендантом. А теперь, могу ли я получить машину?

– Возьмите белый «Бьюик», который стоит у входа.

Хаким покачал головой.

– Если вы не возражаете, я бы предпочел машину без номера иракской дипломатической службы.

– Тогда возьмите голубой шевроле, с кувейтским номером. Ключи в машине. Вам еще что-нибудь нужно?

– Больше ничего, полковник. До свидания, и спасибо за гостеприимство.

– Счастливого пути, Хаким.

– Благодарю. И вам счастливо, комендант.

Хаким вышел, а полковник Зейд еще долго сидел в кресле, заадумчиво глядя на телефон. Он понимал, что комендантом ему больше не бывать. Куда его пошлет Багдад? Наверняка в какой-нибудь паскудный форт в пустыне или в болота под Аль Курной. Может, его даже понизят в звании, а то и расстреляют, если решат, что он пагубно повлиял на события.

Он слишком устал быть постоянно начеку.

Зейд продолжал тупо пялиться на телефон, пока в голову ему не пришла одна мысль. Он ведь может позвонить на саудовский форпост и предупредить, что мимо них проследует иракский спецагент и его помощники. Может, они пристрелят Хакима или, на худой конец, посадят в тюрьму лет на двадцать. Конечно, это не спасет его самого, но хоть какое-то удовлетворение он получит.

Но это была идея, которая приходит только в такую отвратительную погоду. Самоубийство, убийство, помешательство... Единственное, что удерживало от подобных действий, – это безмерная усталость.

Тем не менее, Хаким мог предугадать и такой вариант и принять меры предосторожности. Он был умным мерзавцем.

11.

Отряд Дэйна весь день двигался размеренной рысью. Они остановились только раз, у колодца Кабари Вадха. Там им встретилась небольшая группа сбейских овцеводов, которые гнали стадо из Кувейта. Овцеводы поделились последними сплетнями об измученных иракских солдатах, исколесивших вдоль и поперек все земли Ракки. Новости были встречены всеобщим ликованием. Еще ракканцам рассказали об убийстве молодого инженера-геологоразведчика по имени Хасан, родом из Аоудиса. Убийца все еще не найден.

Услышав об этом, ракканцы ничем не выдали своих чувств. Джабир отошел в сторону, и Дэйн последовал за ним.

– Ты его знал? – спросил американец.

Помрачневший Джабир ответил:

– Знал, и очень хорошо. Он сочувствовал нашему движению, и вообще был моим другом.

– Как ты думаешь, кто мог его убить?

– Иракцы, скорее всего. Нам известно, что в Ракке сейчас действует один из спецагентов Багдада. Человек по имени Хаким. Если он в чем-то заподозрил Хасана, он мог таким способом заставить его замолчать навеки.

– Я только раз встречался с Хасаном. Он показался мне славным парнем.

– Он был гораздо лучшим человеком, чем я. Нельзя оставить его смерть неотмщенной, – сказал Джабир.

Дэйн кивнул.

– Пойдем, надо держаться вместе со всеми.