Времени нет

От потрясения хотел вскочить, но был тут же остановлен болью в затылке. Аккуратно опустился на место и занялся переводом произвольных предложений с русского на латынь и обратно. Мертвый язык был подвластен совершенно, можно было даже думать на нем, абсолютно не переводя на русский…

Утвердившись в этом, решил проверить, а не стали ли известны еще какие-нибудь новые языки… Покопавшись во внутренних словарях, выяснил, что неплохой английский остался на том же уровне, что и раньше. Убогий французский так и остался убогим… По нескольку фраз на немецком и испанском…

На иврите тот же набор слов, которого даже в магазине не хватает.

На арабском лишь «Собакин хер!». Все русские в Израиле знают, что это значит «Доброе утро!»

На итальянском, кроме слов, которые знают все, только: «Кванто коста квеста ривиста?» Наверное, теперь бы что-то понял, если бы услышал фразу на этом потомке латинского, но сам не смог бы построить предложение.

Что там еще? По паре-тройке слов, в большинстве своем выражающих приветствие или благодарность, на языках некоторых бывших союзных республик… Здесь ничего нового…

«Конничива», «оригато» и «сайонара» на японском… И того меньше на китайском.

Проведя лингвистическую ревизию, заинтересовался следующей мыслью: а не добавили ли чудесным образом приобретенные языковые навыки каких-нибудь фактических знаний из истории народов, некогда говорящих на латыни?.. Нет. Не добавили. Все та же школьная программа про Древний Рим, плюс несколько книг и фильмов…

И вот тут спокойно и ясно осознал, что сошел с ума!

В своей профессиональной деятельности сталкивался с проблемой изучения иностранных языков и знал разницу между ксеноглоссией и глоссолалией. То есть паранормальной способностью, появляющейся обычно после удара молнией, говорить на незнакомых языках (в это, как убежденный материалист, не верил), и бредом пускающего пузыри сумасшедшего, воображающего, будто он говорит с ангелами.

«Сумасшествие все объясняет! Во время операции в мозгу что-то повредили, и вуаля! – сижу я в кромешной тьме и сам с собой на самодельном языке разговариваю, принимая его за латинский… А на самом деле я во вполне обыкновенной палате самого обыкновенного сумасшедшего дома. Но почему же тогда в ней нет кровати или на худой конец матраса?!»

Снова прилег и, повозившись, нашел более-менее комфортное положение.

«А потому что это не палата, а что-то вроде больничного карцера. Я откусил нос санитару или пытался надругаться над медсестрой и отбываю сейчас наказание».

И тут поразила следующая странность. Все это время, несмотря на головную боль, постоянно ощущал прилив энергии. Его можно было списать на адреналиновое возбуждение, но не могло же оно длиться вечно…

Еще раз исследовал себя и с удивлением ощутил под пальцами упругую мускулатуру и отсутствие жира на животе и боках… Это только подтверждало версию о психическом нездоровье.

Попытки определить свое психофизическое состояние были грубейшим образом прерваны раздавшимся сверху грохотом, который показался ему ужасающим после абсолютной тишины. По глазам больно ударил яркий свет. Кто-то спросил:

– Эй! Ты живой там?

– Не знаю, – честно ответил он.

Рядом, чуть не зашибив, ударила об пол расшатанная деревянная лестница.

– Поднимайся! – скомандовал кто-то.

Несмотря на то, что каждое движение вызывало у него боль и дурноту, довольно легко вскарабкался наверх. Едва голова показалась над краем ямы, ему велели остановиться и крепко перетянули руки за спиной веревкой. Потом, взяв за плечи, выдернули целиком на свет белый и поставили на ноги. Затылок взорвался болью, он чуть не потерял сознание и зашатался. Упасть не дали, ухватив за ткань рубахи.

Глаза не успели привыкнуть к свету, яркое солнце резало их бритвой, и он не мог разлепить веки, как ни старался.

– А хорошо его декурион по башке приложил… И ведь не сдох, собака иудейская. Ну! Идти можешь? – прозвучал тот же голос.

Его совершенно по-хамски встряхнули. Один глаз удалось разлепить на мгновение. Он успел разглядеть двоих людей в тех же идиотских костюмах древних воинов, что и во сне. В одном из них по лексике и кровоподтеку на подбородке он опознал давешнего грубияна. И снова дикий гнев, ранее несвойственный интеллигентному в общем человеку, лишил его возможности контролировать свою речь.

– Да кто вы, совокупляться в рот, такие?! – возопил он. – Никуда я с вами, мужеложцами, идти не собираюсь!

Коротко посовещавшись, «воины» подхватили пленника под руки с двух сторон и почти понесли куда-то, ему оставалось только успевать переставлять ноги.

Пока его волокли, глаза попривыкли к свету.

Большой, пыльный двор, с одной стороны ограниченный каменной стеной с деревянными воротами посередине, с трех других – приземистыми строениями под черепичными крышами. Одно из строений выдавало свое предназначение валящим из трубы дымом и густым запахом готовящейся пищи. Посреди двора был колодец.