Времени нет

— Знаю, Великий. Верят славяне в свою прародительницу Мать-Славу, которая перед битвой проносится, обернувшись птицей, над полками, предвещая победу.

— И я верю в то, что появление птицы над полем брани приносит удачу. — Тимур посмотрел на своего сокола. — Вот мой живой талисман. Он со мной везде: и в походе, и на охоте, и на отдыхе. Перед битвой я выпускаю его, чтобы видели войска мои распростёртые крылья удачи! И чтобы учились мои внуки, как надо править! Ты знаешь, князь Рамза, я ведь создал великую империю и забочусь о ней как рачительный хозяин. Как бы длителен ни был мой очередной поход, возвращаясь, строго спрашиваю с тех, кому в своё отсутствие доверяю управление государством. Не потому что не верю преданным мне людям, а потому что империя является детищем всей моей жизни, единственным достоянием, которое я хочу передать своим внукам. — Тимур тепло посмотрел на сидящего рядом Султан-Хусейна. — Не сыновьям, а внукам. Ибо было мне пророчество, что семьдесят поколений моих потомков будут царствовать после меня. И создаю я империю для них, а не для себя. Я лишь раб своих внуков и правнуков.

— Ты поистине велик, Железный Тимур! — Рамза с уважением низко склонил голову. Его примеру последовали все присутствующие в шатре, даже слуги, кроме стражи, зорко следящей за каждым человеком возле повелителя.

— Ладно, хватит об этом! — усмехнулся своим мыслям рыжебородый. — Лучше скажи, князь, ты сам-то участвовал в набеге на Москву с Тохтамышем?

— Я всегда был рядом с ханом: и в битве на Куликовом поле, и при последнем московском походе.

— Ну, расскажи вначале о Куликовом сражении. Только поподробнее, общая картина мне известна.

— Подробнее? — задумался Рамза. — А с какого места начать рассказ?

— С какого хочешь! Можешь с самого начала — моему внуку будет полезным послушать и поучиться.

— Тогда начну с того, что царь Мамай был неплохим правителем и сильным военачальником. Не по крови он сел на трон, это правда, но если бы был жив Великий Чингизхан, думаю, он одобрил бы действия бывшего темника Мамая. Разнежились в богатстве и погрязли в разврате потомки повелителя сильных. А кто рождается в достатке и живёт на всём готовом, разве может стать большим человеком? Распри и дворцовые перевороты разрушали Великую Орду. И престол Мамай захватил для того, чтобы остановить творившийся беспорядок: за двадцать лет на троне Золотой Орды сменилось десять ханов — чингизидов. Потомки царских кровей всё никак не могли поделить наследство Чингизхана. И гражданская власть в лице посадских князей постепенно перестала подчиняться Орде. Сама Орда из единой стала распадаться на Золотую, Белую и Синюю. Ну ты, Великий, это знаешь…

— Продолжай! — Тимур потянулся за вином. — А ты, Султан-Хусейн, внимай!

Рамза посмотрел на слушающего с интересом Султан-Хусейна и продолжил:

— Мамай выступил жёстким правителем, ратующим за объединение раздираемой распрями Руси. И противостоять ему посмел только князь Дмитрий Донской, имеющий в то время значительный вес среди князей. Он воспользовался недовольством народа очередным увеличением дани, которую Мамай наложил на всю Золотую Орду, и давним желанием посадских князей вывести Владимирско-Суздальским земли из состава Золотой Орды. Это означало бы её конец. Мамай не мог этого допустить и стал готовиться к походу. Донской заключил союз с Тохтамышем против Мамая и тоже стал собирать армию. Царь Мамай договорился с великим князем Белой Орды Ягайло, у которого были претензии к Дмитрию по Смоленску и Москве, и тот выступил в поход против Северной Орды, решив наказать её неподчинение верховной власти. К их союзу присоединился рязанский князь Ольг, но войска выставлять повременил. Был он против гражданской войны.