Времени нет

Однако он оказался неправ. В один прекрасный момент в каморку папы Карло вторглись люди в штатском и именем тарабарского короля все опечатали… Лаборатория была расформирована под предлогом неактуальности направления; кто-то наверху решил, что американские «звездные войны» – блеф, борьба с которым не стоит свеч. Этот кто-то оказался провидцем; через пару лет программа СОИ была закрыта ввиду ее чрезвычайной сложности и дороговизны. Но какое к этому, чёрт их раздери, имела отношение разработка ИИ?! У «Буратино» могло быть великое множество других вариантов применения кроме военных. Видимо, с тех пор стране просто стал не нужен интеллект, ни искусственный, ни естественный…

– Василий Степанович, а что же теперь с «Буратино» будет? Заморозят… или на свалку? – в отчаянии спросил Антон Сергеевич, когда генерал-куратор пригласил его к себе, на Лубянку, чтобы попрощаться.

– А вот это не нашего с тобой теперь ума дело, – проворчал уже не такой подтянутый как раньше старик. Потом смягчился. – Мы свое дело сделали. Другие товарищи теперь им занимаются. Ты главное про подписку о неразглашении помни… Выпьешь со мной?

Антон Сергеевич вопреки обыкновению согласился.

Обнимая на прощанье, генерал шепнул:

– Ты, знаешь, сам виноват… Есть мнение, что он шибко умный у тебя получился…

– Да он же правильные все выводы сделал! Уже год не пророчит и не проповедует… –запричитал было Антон Сергеевич.

– Всё-всё. Поздно уже… – и «Карабас-Барабас» даже немного подтолкнул бывшего «папу Карло» к двери. И было непонятно, почему «поздно»: то ли поздно что-то менять в судьбе Буратино, то ли потому, что за окнами печально знаменитого здания давно сгустились сырые осенние сумерки.

Так Папа Карло стал не нужен стране. Антону Сергеичу предложили должность старшего научного сотрудника в лаборатории, которая занималась какой-то арифметикой. Он взбрыкнул. Подал заявление об увольнении, его оскорбительно легко подписали. Отобрали госдачу и закрыли выезд из страны на десять лет. Последнее обстоятельство лишило его возможности включиться в позорный процесс недержания мозгов и уехать из страны. В отчаянии он попросился в университет, который он некогда заканчивал, и получил копеечную должность начальника ВЦ.

Первая волна инфляции в одночасье обесценила все семейные накопления. Жена, которая стоически поддерживала его, пока он делал успешную карьеру, тяжело переносила бытовой дискомфорт. Она чахла и постоянно пребывала в депрессии. Пробовала работать, но ей не понравилось. Однако отказать себе в живом звуке она не могла и продолжала ходить на музыкальные представления, правда, из-за стесненности в средствах одна, без Антона Сергеича. Через полгода мытарств она не выдержала и ушла к пожилому банкиру, с которым познакомилась на симфоническом концерте.

Старая жизнь, в которой все было надежно и ясно, кончилась.

XI

Пир, который устроил Понтий Пилат для всей Кесарии и ее гостей на рыночной площади в честь окончания игр, был гомерически роскошен – под стать самим играм.

Вина лились реками всех оттенков от прозрачных жёлтых до опалесцирующих черных. Запеченные целиком телячьи, кабаньи и бараньи туши крутились на вертелах, истекая горячим жиром. Кур, уток и гусей били сотнями. Непосредственно к столу прокуратора зажарили и подали в перьях с десяток павлинов, пяток страусов, трех белых лебедей и даже одного черного. Дичь и рыба представляли всю съедобную фауну обширной империи от германских северных лесов до африканской саванны. Закускам, как традиционным, так и самым экзотическим, являющим собой лучшие кулинарные творения сонма стран, объединенных под властью Рима, и вовсе не было счету. Поданными на пиру колбасами и окороками можно было выложить дорогу от Кесарии до самого Вечного Города, а пущенными на гарниры овощами и фруктам украсить ее обочины. Рабыни в новых тогах сбились с ног, унося пустые блюда и подтаскивая полные.

Избранные пировали во дворце Понтия.

Давно наступила ночь, но хмельные гости не спешили расходиться. Они хотели еще немного продлить волнующее ощущение близости к Власти, к ее Славе и Могуществу. Для большинства из них приглашение на этот пир было великой честью, признанием заслуг всей предыдущей жизни. Но и для немногих завсегдатаев торжеств римского наместника, возлежащих на почетных местах за главным столом, присутствие здесь было подтверждением незыблемости их статуса, важным доказательством того, что они по праву занимают высокие места на кесарийском Олимпе.

Утомленному весельем Пилату пришлось сделать знак распорядителю, его помощники обежали столы. Гости стали поспешно собираться.

Когда толпой уходили представители иудейской элиты, съехавшиеся со всех концов провинции, ершалаимский первосвященник пробасил важно:

– Мы удаляемся, владыка. Игры в твою честь были выше всяких похвал. Без лести берусь утверждать, что они останутся величайшим событием в истории этого города со времен его основания.