Времена меняются

Наконец силы оставляют нас и мы засыпаем сплетясь мокрыми от пота телами. К жизни нас возвращает телефонный звонок, который у меня во сне превратился в звонок трамвая, который я никак не могу догнать. А Леночка молодец. Сообразила, что это телефон, накинула халатик и побежала в коридор.

— Алё?

…

Хорошо, мама, значит тебя только к обеду ждать?

…

— Всё куплю, борщ сварю, Толика покормлю, если он придёт. Пока.

— Мама звонила, сказала, что задержится до обеда, у них в больничке сегодня какой-то аврал случился. Как нам повезло! Ты посмотри вокруг, что мы тут наворотили за ночь. — Она прикрывает рот тонкими пальчиками и медленно окидывает взглядом комнату.

Детали одежды раскиданы по всем углам. Диван почему-то стоит под углом к стене. С него на пол стекает белым потоком простыня вся в пятнах. Лёгкий запах моря тоже намекает на некие события. Думаю, что мама Лены, как женщина с медобразованием, легко бы догадалась, чем мы тут занимались. Точно бы жениться пришлось…

— Ой, Боренька, миленький, как здорово ты умеешь… — Леночка окончательно проснулась и вспомнила наши ночные упражнения. — Так и хочется маме рассказать. Нет, не бойся, я понимаю, что… но хочется же поделиться.

— Ага! Лен, ты же уже большая девочка, сама подумай. Ты будешь рассказывать, как всё было классно, а она будет только радоваться твоему счастью? Так не бывает. Ты у неё ничего кроме беспокойства не вызовешь. Дальнейшие действия твоей мамы не предсказуемы.

— Ой! — Лена опять смешно закрывает рот ладошкой, — правда, точно так ведь и будет. Но я же не смогу терпеть долго, рано или поздно проболтаюсь кому-нибудь… Я такая болтушка, поэтому, наверное, на журналистику пойду летом.

Как умелая хозяйка Лена совмещает разговор с уборкой, и минут через пятнадцать мы уже чинно сидим за столом и пьём чай со смородиновым вареньем. Бельё загружено в стиралку и замочено, а аромат смородинового листа вытеснил подозрительные запахи.

— Борь, а можно тебя спросить? — Лена почему-то отводит взгляд. — Где ты научился так… — она подыскивает слово, но не может подобрать приличное — ну, вот этим… заниматься?

— Девочка моя, боюсь, если я тебе расскажу правду, то ты не поверишь. Это очень странная история.

— Это ты уже меня обманываешь. Какая тут может быть тайна? Ты два года назад учился в нашей школе, был сначала как все пацаны. Вдруг в десятом классе резко активизировался. Тут тебя многие девки заметили и начали глазками стрелять, но ты Тришиной тогда был увлечён, и на школьных внимания не обращал. Неужели она тебя таким фокусам научила? Ну да, папа художник, богема, все дела.

— Нет, моя птичка, это только видимость, знаешь такого поэта, Омар Хайям? Тришина тут тоже не при делах. Знаешь, был когда-то такой бодрый персидский поэт Омар Хайям. Он однажды написал такой рубай:

Всё, что видим мы — видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей — не видна.

Поэтому, милая моя, — я провожу тыльной стороной кисти по её щеке, — Это не только моя тайна. И давай на этом поставим точку.

Новосибирск. Борис, Олег и Вадим 25 января.

После таких чудных зимних каникул, в последний день перед началом семестра я решил немного отдохнуть. Ведь, как давно всем известно, что лучший отдых — перемена деятельности. Что может быть лучше эротических утех? Только круг старых друзей. Звонок Вадику, звонок Олегу и вот мы уже втроём сидим у Коновалова и делимся впечатлениями от прошедших каникул. Я жалуюсь на то, что обломался такой классный источник доходов, как сотрудничество с Худфондом, Олег делится планами по разворачиванию им совместно с Татьяной кружка ТРИЗа. Говорит, что при должном старании можно будет получать патенты на изобретения и потом как-то этим сокровищем пользоваться. Вадим рассказывает смешные случаи из жизни контроллёров в системе ГорЭлектроТранспорта. Дело в том, что он вместе с Витьком и Соколом устроились там работать. Для студентов работа очень удобная, поскольку не привязана ни к месту, ни ко времени. Оклад небольшой, но если план выполнил, то остальные собранные штрафы идут в карман. Как обычно, мы пьём пиво из большой трёхлитровой банки и болты болтаем.

Внезапно внимание моё привлёк заголовок в «Науке и жизни». «Серийные убийцы — кто они?» — пахнуло чем-то уже почти забытым и далёким из параллельной жизни. Эпоха накопления первоначального капитала, «святые девяностые», жёлтая пресса, дурацкие заголовки для привлечения покупателей. Большей частью высосанные из пальца ужасные истории про всяких потрошителей и каннибалов.