Времена года 4. Мир Зимы

– Не, – Люся почесала нос, оценивающе посмотрев на подругу, – бедра у нее уже.

– Да не бедра! – раздражилась Инга и махнула на нее рукой. – Надень, Мира. Не томи.

Мира, которая не участвовала в разговоре, сокрушаясь по поводу того, что не знала про день рождения Клима и не имела ничего, что бы можно было ему подарить, на автомате надела пальто, галантно поданное командиром.

– Застегни! – скомандовала Инга. – Руки подними! Нет, в стороны! Окей! Все отлично, – довольно вынесла она вердикт на основании того, что пройма не треснула, а пуговицы не отлетели. – Я же сказала, что глаз-алмаз, – гордо добавила она.

– Ну, тебе нравится? – неуверенно спросил Клим, всматриваясь в лицо своей протеже.

– Конечно, нравиться, – ответила за Миру Люся. – Она просто очень скромная, чтобы…

– Ага, – перебил Владимир, – мы все слышали о ее скромности. Особенно по ночам. – Он выразительно посмотрел на Миру поверх очков. – Валера, а давай так! – перекривлял он. – Валера, а давай… Ай! Она еще и дерется! Не слыханно! – возмутился он, потирая место удара. – Вот оставлю тебя без подарка…

– Переживу! – отрезала Мира и, вернув красноречивый взгляд командиру, положила руки на его широкие плечи, стала на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Спасибо! – шепнула она, вновь окунаясь в серебро его глаз. – Извини, но у меня нет ничего взамен, – смущенно добавила она.

Клим снял ее руки со своих плеч и нежно обвел волдыри на них.

– Ты спекла торт, – сказал он. – Большего мне не надо.

Серебро в его глазах волнительно переливалось, а от рук вместе со статическими разрядами шло приятное тепло, проникавшее под кожу наравне с пониманием того, что Клим говорил не правду: большего ему очень хотелось.

Словно почувствовав, что Мира догадалась об этом его секрете, который, в общем-то, для многих посторонних наблюдателей секретом и не был, Клим в ответ без страха и смущения засиял глазами еще ярче, решительно укрепляя ощущение неловкости у Миры, невольно поймавшей себя на мысли, что она часто включала дурочку в отношении его чувств к ней.

– А мне вот надо! – вмешалась Инга, похлопав себя по животу. – Жрать охота. Фекла, тащи завтрак! Хоть поедим нормально, пока здесь не прибавилось дармоедов, – добавила она, озираясь по сторонам.

Покалывание на коже сохранилось даже после того, как Клим отпустил ее руки, но горячий завтрак и новый прилив смущения (и не только), вызванный вручением подарков отвлек Миру.

Владимир подарил ей свой автопортрет, получив вместо благодарности обещание сделать из него мишень для стрельбы. Руслан вручил большой кувшин с тугой пробкой, в котором было мыло по его личному рецепту, призванному избавить Миру от сухости кожи, о которой он типа случайно слышал от Люси, скорее всего, имевшей в виду себя и свою кожу.

Фекла с гордостью вручила ей тот самый клочок туалетной бумаги, на котором был записан рецепт торта, который она лично охраняла остаток ночи, дабы сохранить его первоначальный размер до непосредственно празднования.

Люся одним подарком не ограничилась и вместе с венком из лилово-золотистых страстоцветов, более известных, как цветы страсти, подарила еще и на редкость уродливый, косо-криво вырезанный деревянный гребень.

Первый подарок, едва оказавшись на голове, поспешил оправдать название цветов и вынудил волосы Миры так страстно обвиться вокруг ее шеи, что она уже думала, что сейчас глаза вылезут, но Клим вовремя успел снять с нее венок, рискнув остаться без рук.

Второй подарок, то бишь гребень, Руслан незаметно для Люси, взахлеб расписывающей его волшебные свойства, одним взглядом забраковал его, и Мира твердо решила, что тот кусок дерева не притронется не только к ее волосам, но и даже к рукам.

За веселыми разговорами в кругу самых близких друзей время летело быстро и Фекле пришлось удалиться на кухню готовить обед. Инга, выбрав в жертвы Владимира, стащила у него очки и они оба умчались на улицу. Руслан отправился инспектировать работу своего хитроумного устройства в душевой, и Климу пришлось идти с ним, оставив Миру на попечение Люси.

Последняя провела командира очень странным взглядом и не менее странно (хотя совсем не странно, ведь Мире был прекрасно знаком этот взгляд, не предвещавший ничего хорошего) посмотрела на подругу.

– Что бы ты не хотела сказать, – Мира предупредительно наставила на нее палец, украшенный очень крупным волдырем, – лучше молчи и не порть мне настроение.

Люся, уже открывшая рот, захлопнула его и картинно поджала губы, всем своим видом изображая поруганное достоинство.

– Тебе повезло, – обиженно растягивая слова, ответила она, – что у тебя сегодня день рождения. Иначе, – Люся сузила глаза, – я бы…

– Люся!

– Знаешь, Мира, – подруга скрестила руки на груди и пустила в ход самую тяжелую артиллерию – губы бантиком, – я всегда восхищалась твоей удивительной способностью в нужных ситуациях проявлять, как ум, так и включать дурочку, но…

Мира закатила глаза и просто обняла подругу.

– Я так рада, что ты здесь!

– Хитро ты так с темы съехала, – укорила Люся, обнимая ее в ответ. – Слушай… На меня что-то брызнуло.