Вредители

– Даже если интересуюсь, то что в этом плохого? Боишься, что налеплю тебе жёлтую бумажку на лоб и заставлю подчиняться моим приказам?

– Этого у тебя не получится.

– Разумеется, ты же в этом лучше разбираешься. Может быть, ты вообще один из немногих, кто постиг это старинное искусство.

Школьник так и дёрнулся от этого заявления. Какое-то время он просто стоял и смотрел на девочку, приоткрыв рот - а дождь продолжал барабанить ему по фуражке.

– С чего ты взяла, что я таким занимаюсь?- наконец, спросил он.

– Лучше спроси, с чего я взяла, что такое вообще возможно.

– Даже если такое и возможно,- едва сдерживая дрожащий голос, произнёс школьник,- в наше время это должно быть засекречено.

– А я как и все девочки - обожаю секреты!

– Ты просто начиталась сказок и сама не понимаешь, во что лезешь. Отдай блокнот!

– Я лучше почитаю из своей книжечки,- девочка порылась в портфеле и достала небольшую записную книжку в лоснящемся переплёте,- Если ты не против.

– Пожалуйста! Только представь, что мой блокнот увидят твои родители?

– Не увидят. Они всегда слишком заняты. У меня есть всё, что я ни пожелаю - кроме родительского внимания. Так что я развлекаю себя, составляя коллекции.

Школьник усмехнулся - но только одной половиной лица.

– Если будешь тащить домой всякую гадость - они рано или поздно внимание на тебя обратят.

– А что за гадости ты нарисовал?

– Там не гадости. Там - вредители.

– Какие вредители? Ты там что - жучков в бумаге разводишь?

– Вредители, которые появились, когда царством Лу правил Инь-гун,- назидательно произнёс Кимитакэ,- А больше о них в точности ничего неизвестно. В классической летописи «Вёсны и осени» всем событиям этого года посвящён лишь один значок: “вредители”. На английский это событие переводят длиннее. Я специально заглянул в английский перевод - там этот один иероглиф расписали как “Появился хлебный жучок”. Он очень интересен в написании, этот единственный иероглиф.

– Ты думаешь, эти вредители выберутся из блокнота и всё у меня в доме погрызут?

– Нет, этого не будет. Я просто отрабатывал скоропись.

– Но раз ты так отвечаешь - это возможно?

Кимитакэ хмыкнул.

– Даже если бы я владел этой магией, я бы не стал её показывать - ни тебе, ни кому-то другому?- сказал он,- В наше время это может только накликать беду.

– Ты не должен удивляться, что тебе приходится что-то скрывать,- заметила маленькая Ёко,- Мы все носим маски.

– С масками тоже всё непросто,- заметил Кимитакэ,- Если бы ты изучила этот вопрос получше…

– Я думаю, ты это можешь рассказать мне по дороге,- заявила девочка, разворачиваясь на каблуках. И зашлёпала прочь, куда-то вверх по склону.

Кимитакэ поспешил следом. Он не очень понимал, зачем это делает. Может, он всё ещё надеялся отобрать блокнот и тетрадь, что пропали в её безразмерном портфеле.

– Куда мы идём?- спросил он, когда догнал девочку.

– К трамвайной остановке.

– Зачем?

– По домам поедем. Ты, похоже, не заметил, что твоё стояние под мостом уже потеряло всякий смысл. А сейчас по дороге ты мне всё расскажешь.

Кимитакэ ничего не оставалось, как продолжать нести свет просвещения.

– Всё дело в том,- говорил он, почти задыхаясь,- что мы до сих пор наследники культуры древнего Китая. А Небо не всегда говорило с древними китайцами, медиумы - это вообще тема южных племён, вроде Сычуаня. Небо вместо разговоров дарило им внеземные письмена, посылало знаки. Слово «письменность» в китайском языке произносится как «вэнь» и это не только литература. Вэнь - это узор звёздного неба, форма древесных листьев, зловещая игра пятен на боках хищного леопарда. Также есть человеческий вэнь, и это весь декорум культуры. Можно сказать, что есть небесные письмена - это солнце, луна и звёзды, есть письмена земные – это пять гор и Четыре моря, и, наконец, есть человеческие письмена - это и иероглифы, и ритуалы, но самое сложные - это устройство городов и распорядок дворцового быта. Потому что города растут словно сами собой, а дворец должен управлять всей страной, не покидая своих границ. Поэтому в таких делах не обойтись без магии и без письменности. Так мы приходим к иероглифам.

– Это ты ловко заметил!

– Это не я заметил, а каллиграф Чжан Хуайгуань. Он жил во времена династии Тан.

– Да, может быть он это и заметил. Но ты - заметил его. Это тоже что-то значит.

– На самом деле, самые базовые вещи,- пробормотал Кимитакэ и замолк, словно его накрыла смертная тень.

Они уже подошли к остановке. Трамвая пока не было - в военное время они ходили редко.

Ёко развернулась к старшему мальчику, чуть не задев его голову краем зонтика и обдавая промозглыми каплями. Тот терпел с самурайской невозмутимостью. Он подумал, что сейчас она наконец-то отдаст ему блокнот и тетрадку - но вместо этого она помахала той самой чёрной книжечкой.

– Я тебе успела сказать, что у меня здесь?

– Нет,- ответил Кимитакэ,- но думаю, что-то интересненькое.

– А ты тоже всем интересуешься?

– Всем, что имеет отношение к каллиграфии.