Вражий питомец

На развалинах замка в Швеции

Уже светило дня на западе горит
     И тихо погрузилось в волны!..
Задумчиво луна сквозь тонкий пар глядит
     На хляби и брега безмолвны.
И всё в глубоком сне поморие кругом.
Лишь изредка рыбарь к товарищам взывает,
Лишь эхо глас его протяжно повторяет
     В безмолвии ночном.

Я здесь, на сих скалах, висящих над водой,
     В священном сумраке дубравы
Задумчиво брожу я вижу пред собой
     Следы протекших лет и славы:
Обломки, грозный вал, поросший злаком ров,
Столбы и ветхий мост с чугунными цепями,
Твердыни мшистые с гранитными зубцами
     И длинный ряд гробов.

Все тихо: мертвый сон в обители глухой.
     Но здесь живет воспоминанье:
И путник, опершись на камень гробовой,
     Вкушает сладкое мечтанье.
Там, там, где вьется плющ по лестнице крутой,
И ветр колышет стебль иссохшия полыни,
Где месяц осребрил угрюмые твердыни
     Над спящею водой, —

Там воин некогда, Одена храбрый внук,
     В боях приморских поседелый,
Готовил сына в брань, и стрел пернатых пук,
     Броню заветну, меч тяжелый
Он юноше вручил израненной рукой,
И громко восклицал, подъяв дрожащи длани:
«Тебе он обречен, о бог, властитель брани,
     Всегда и всюду твой!

А ты, мой сын, клянись мечом своих отцов
     И Гелы клятвою кровавой
На западных струях быть ужасом врагов
     Иль пасть, как предки пали, с славой!»
И пылкий юноша меч прадедов лобзал
И к персям прижимал родительские длани,
И в радости, как конь при звуке новой брани,
     Кипел и трепетал.

Война, война врагам отеческой земли! —
     Суда наутро восшумели.
Запенились моря, и быстры корабли
     На крыльях бури полетели!
В долинах Нейстрии раздался браней гром,
Туманный Альбион из края в край пылает,
И Гела день и ночь в Валкалу провождает
     Погибших бледный сонм.

Ах, юноша! спеши к отеческим брегам,
     Назад лети с добычей бранной;
Уж веет кроткий ветр вослед твоим судам,
     Герой, победою избранный!
Уж скальды пиршество готовят на холмах.
Зри: дубы в пламени, в сосудах мед сверкает,
И вестник радости отцам провозглашает
     Победы на морях.

Здесь, в мирной пристани, с денницей золотой
     Тебя невеста ожидает,
К тебе, о юноша, слезами и мольбой
     Богов на милость преклоняет…
Но вот в тумане там, как стая лебедей,
Белеют корабли, несомые волнами;
О, вей, попутный ветр, вей тихими устами
     В ветрила кораблей!

Суда у берегов, на них уже герой
     С добычей жен иноплеменных;
К нему спешит отец с невестою младой
     И лики скальдов вдохновенных.
Красавица стоит, безмолвствуя, в слезах,
Едва на жениха взглянуть украдкой смеет,
Потупя ясный взор, краснеет и бледнеет,
     Как месяц в небесах…

И там, где камней ряд, седым одетый мхом,
     Помост обрушенный являет,
Повременно сова в безмолвии ночном
     Пустыню криком оглашает, —
Там чаши радости стучали по столам,
Там храбрые кругом с друзьями ликовали,
Там скальды пели брань, и персты их летали
     По пламенным струнам.

Там пели звук мечей и свист пернатых стрел,
     И треск щитов, и гром ударов,
Кипящу брань среди опустошенных сел
     И грады в зареве пожаров;
Там старцы жадный слух склоняли к песне сей.
Сосуды полные в десницах их дрожали,
И гордые сердца с восторгом вспоминали
     О славе юных дней.

Но все покрыто здесь угрюмой ночи мглой,
     Все время в прах преобратило!
Где прежде скальд гремел на арфе золотой.
     Там ветер свищет лишь уныло!
Где храбрый ликовал с дружиною своей,
Где жертвовал вином отцу и богу брани,
Там дремлют, притаясь, две трепетные лани
     До утренних лучей,

Где ж вы, о сильные, вы, галлов бич и страх.
     Земель полнощных исполины,
Роальда спутники, на бренных челноках
     Протекши дальние пучины?
Где вы, отважные толпы богатырей,
Вы, дикие сыны и брани и свободы,
Возникшие в снегах, средь ужасов природы,
     Средь копий, средь мечей?

Погибли сильные! Но странник в сих местах
     Не тщетно камни вопрошает
И руны тайные, преданья на скалах
     Угрюмой древности, читает.
Оратай ближних сел, склонясь на посох свой,
Гласит ему: «Смотри, о сын иноплеменный,
Здесь тлеют праотцов останки драгоценны:
     Почти их гроб святой!»