Вратари — не такие как все

Проснувшись в воскресенье утром, я почувствовал себя куда лучше, и надо сказать, мне приятно было оказаться дома. Звонили ребята, босс, а позже зашел док. «Как дела? — спросил он. — Лучше? Этого я и боялся. Мораль уяснил? Боксеры никогда не лезут вперед подбородком, а вратари не должны лезть вперед головой, даже если она такая крепкая, как у тебя. Не болит? Отлично. Завтра на тренировку не идешь, в четверг во второй половине дня жду тебя в «Боро».

В субботу я снова был в порядке и играл. То есть, говоря, что был в порядке, я имею в виду самочувствие, но не игру. Как я уже говорил, когда теряешь уверенность, уходит и все ocтальное, потому что на этом уровне хорошего вратаря от плохого отделяет совсем немного, какие-то сотые доли секунды. Если ты пошатнулся, то тебе нужно двинуться назад, чтобы выпрямиться, и на это уходит время. А во вратарском деле время — это все.

Мы играли в гостях против «Манчестера Юнайтед», а такая игра никогда не может быть легкой, даже если в тебя ничем не швыряют со «Стретфорд Энда». Там и без того хватает Бобби Чарльтона, который может шлепнуть с любой ноги. Джорджа Беста, творящего такое, во что ты никогда не поверишь, пока сам не увидишь — а это будет уже поздно, — и Брайана Кидда, очень большого, сильного и всюду успевающего.

Именно на Брайане Кидде я и обжегся. Игра уже подходила к концу, и счет был 1:1. Томми Дугалл вывел нас вперед после того, как Боб скинул ему головой под удар, когда мы подавали угловой. Бобби Чарльтон сравнял ударом с левой с линии штрафной. Я ничего не мог увидеть и думаю, что ни один вратарь в мире не справился бы в такой ситуации, ни Гордон Бэнкс, ни кто-либо другой. А потом, во втором тайме, был момент, когда Рэй Макгроу и Брайан Кидд побежали за высоко отскочившим, от земли мячом — поле было очень твердым. Я думал, что Рэю удастся допрыгнуть до него и откинуть мне назад головой, но мяч перелетел их обоих и должен был угодить прямо мне в руки. Брайан Кидд тоже это увидел; он вдруг резко ускорился и взял меня наскоком. Он мчался очень, очень быстро. Я протянул руки к мячу, но он успел коснуться его за мгновение до меня, потом мы оба упали, а мяч закатился в сетку. Мне было тошно, честное слово.

Я знал, что босс мне скажет, — он это и сказал: что мяч был мой, что у меня было полчаса, чтобы дойти до него, что если бы я смотрел на мяч, а не на игрока, все было бы в порядке. Наверное, тут он был прав. Потом он добавил: «Вратарь, который совершает такие ошибки, не имеет права играть в футбол». В тот момент я его ненавидел. Я ничего не ответил, просто разделся и пошел в душ, но у меня не было ни малейшего желания когда-либо снова играть в его команде.

На следующую игру меня не поставили — впервые за все время. Я узнал это не от него, прочитал в газетах. Купил где-то в городе «Ивнинг Стэндард» и наткнулся: «Возможно, «Боро» даст передышку своему 18-летнему вратарю Ронни Блейку и вернет в состав бывшего голкипера первой команды Терри Моргана. Вот что сказал менеджер клуба Чарли Макинтош: «Ронни в последнее время преследуют травмы. Он постоянно играет в первой команде с семнадцати лет, а это огромная нагрузка для молодого вратаря. Наверное, пришло время отдохнуть».

Все это была полная чушь, но мне стало совсем плохо от того, что я узнал обо всем именно таким образом. На следующее утро я пошел на стадион — это была пятница — и, естественно, увидел в составе имя Терри Моргана. Моего не было даже в дубле.

Тут я, наверное, поступил немного опрометчиво, прямиком направившись в кабинет босса. Он, как всегда, сидел за столом.

— Что тебе надо? — спросил он, посмотрев на меня весьма недружелюбно.

— Трансфер, — ответил я.

— Не будь кретином. Никакого трансфера ты не получишь. Твой контракт заканчивается через два года, а после этого мы имеем права на тебя еще на четыре сезона. До тех пор, пока я здесь, ты тоже будешь здесь, — его слова меня очень расстроили.

— Какой смысл держать меня, если вы в меня не верите? — спросил я.

— Кто сказал, что я в тебя не верю? Ты сам не веришь в себя, вот в чем проблема. Поэтому ты и пропустил тот гол в субботу. Я это знаю, и ты это знаешь. Я хочу дать тебе шанс вновь обрести уверенность в себе. Пока она не вернется к тебе, ты никому не будешь нужен. Тебе будет только хуже.

Наступила небольшая пауза: я смотрел на него, он на меня. Говорить, похоже, было нечего. Я понимал, что он в чем-то прав, но все равно чувствовал себя очень плохо. Не надо было ему говорить это так, как он сказал.

— Тебе нужно отдохнуть, поэтому я не включил тебя в состав дубля. Если хочешь посмотреть игру, можешь прийти; если хочешь развеяться, можешь уехать. Увидимся в понедельник в Снэйрсбруке. — Когда я выходил, он крикнул мне вслед: — И ни слова прессе!