Вратари — не такие как все

Кроме того, мне было неуютно дома теперь, когда приходилось проводить там слишком много времени, я почувствовал это особенно отчетливо. Как будто на меня надели смирительную рубашку, и сколько я ни бился, освободиться не мог. Невыносимо быть травмированным, когда зарабатываешь на жизнь руками и ногами. В такие времена мне кажется, что я понимаю, каково быть инвалидом, хотя, конечно, инвалиду приходится жить с этим всю жизнь, в то время как футболиста мучает просто желание как можно быстрее вернуться на поле.

Не то чтобы у нас дома были какие-нибудь ссоры или скандалы. Старик любил тихую жизнь, а мама никогда ни на кого не давила. Но сама атмосфера... Все знали, чего я хочу и чего не могу. И еще это чувство неудобства из-за того, что я зарабатываю так много, а он так мало. Сколько бы я ни старался как можно больше тратить на них и как можно меньше на себя, это чувство все равно меня не покидало.

В результате я покупал все больше и больше всякой ерунды: фруктов, вещей и всего такого. Но без толку, потому что старик явно смущался, когда я приносил что-нибудь для него, будь это даже табак или какая-нибудь бутылка. Да и когда я при нем приносил что-либо маме или для дома, он тоже заметно нервничал. Однажды он сказал:

— Не надо делать всего этого, Рон.

— Почему, папа? — спросил я. — Ведь я получаю удовольствие от этого.

— Нам ничего не нужно, — ответил он. — Ты хороший мальчик, мы гордимся тобой, но не надо делать больше, чем ты делаешь.

Я надеялся, что, может быть, приду в норму к субботе, когда мы принимали «Ньюкасл Юнайтед», но хотя к тому времени я уже мог двигать рукой, все равно что-то было не так. Док осмотрел меня в своем кабинете в госпитале на Холлоуэй и сказал:

— Есть два типа травмированных футболистов: симулянты и оптимисты. Ты — оптимист.

— А вы не могли бы перевести это на английский, док? — попросил я.

— Симулянт не хочет играть. Или хочет, но будучи ипохондриком, боится, что с ним обязательно случится что-нибудь плохое. Оптимист всегда хочет играть, даже если ему не следует этого делать. Здесь есть две причины: либо он беспокойный по натуре, либо считает, что с ним ничего не может произойти. Ты не беспокойный, хотя тебе явно хочется быстрее начать играть. Но ты слишком молод, чтобы поверить в то, что у тебя действительно травма.

— Спасибо, док, — сказал я, — я постараюсь переварить все это.

Он действительно был очень толковым. Удивительно, но некоторые профи и правда предпочитают не играть. Мне это непонятно: я готов играть хоть по два матча в день. В первой команде «Боро» такого не было, но вот в дубле я не раз встречался с этим. Помню, как-то раз один из «стариков», лишившихся места в первой команде, сказал мне, выходя из кабинета доктора, который только что объявил ему, что он здоров: «Это худшая новость за неделю». Будьте спокойны, в понедельник он опять появился у врача с новой болячкой.

Так что в субботу я был зрителем, хотя всей душой сожалел об этом. Естественно, я хотел, чтобы мы победили и чтобы Терри сыграл хорошо, но в то же время я волновался за свое место. На первых минутах он не смог перехватить навес, и я испытал какое-то странное чувство: признаюсь, я был не очень расстроен его ошибкой, но, при этом внутри у меня все сжалось от мысли, что нам могут забить. Действительно, когда мяч опустился, Дайсон смог ударить, но Джеки Нокс преградил путь мячу.

Было интересно посмотреть со стороны на нашу команду, потому что с трибуны игра смотрелась совершенно по-другому: все было как на ладони и казалось таким ясным и простым. Ты видел свободные места, замечал оставшегося без опеки игрока, определял, кто находится в плохой позиции. Даже если ты вратарь и видишь на поле больше, чем остальные, все равно такого вида, как с трибуны, нет и у тебя. Зрителям нравился

Дэнни, он несколько раз ловко обернулся, хотя и явно переигрывал, пытаясь обвести лишнего игрока вместо того, чтобы дать пас, или идя к воротам, когда другой находился в более удобном для этого положении. Они с Томми были в этом похожи, хотя их стили разнились — Томми любил более плотный, короткий дриблинг шотландского типа. Но все же они на пару доставляли соперникам немало хлопот, и в конце концов Томми забил, красиво ударив с лета от линии штрафной после того, как защитник «Ньюкасла» головой выбил мяч с углового.

Во втором тайме «Ньюкасл» выглядел поувереннее. Они играли в основном в расчете на голову Уина Дэвиса, и должен сказать, я не завидовал Терри, настолько этот Дэвис был высок и к тому же здорово прыгал. Правда, он слишком часто откидывал мяч партнерам, будучи напрочь лишенным эгоизма, и это давало тебе дополнительный шанс. Я пытался представить, как сам стал бы играть против него: отбивал ли мяч или рисковал ловить. Терри иногда делал одно, иногда другое, но несколько раз, отбивая, не очень сильно попадал по мячу, так что возникала кое-какая суматоха прежде, чем мяч удавалось выбить в поле.