Врата. За синим горизонтом событий

Они притирались друг к другу, как могли, по тысяче раз в день действуя друг другу на нервы. Пол, чтобы отвлечь Вэна от Джанин, научил его играть в шахматы. Вэн терпеливо — а чаще нетерпеливо — пересказывал им снова и снова все, что мог, о Небе хичи и его обитателях.

Они как можно больше спали. В сетке рядом с Полом бродили и кипели юношеские соки Вэна. Он метался и поворачивался в небольших нерегулярных ускорениях корабля, жалея, что он не один и не может поступать так, как привык, но как, по-видимому, нельзя делать, когда ты не один. Или наоборот — хотел быть не один, а с Джанин, чтобы на ней попробовать все то, что описывали ему Крошечный Джим и Генриетта. Он много раз спрашивал Генриетту, какова роль женщины в этом соединении. Она на это всегда отвечала, даже если бывала в неразговорчивом настроении, но ее ответы ничего не давали Вэну. С чего бы ни начиналась ее фраза, заканчивалась она неизменно одним и тем же — ужасной изменой ее мужа с этой шлюхой Дорис.

Он даже не знал, чем физически женщина отличается от мужчины. Рисунки и слова не помогали ему. К концу пути любопытство победило сдерживающие навыки начавшегося окультуривания, и он начал просить Ларви или Джанин показать ему. Он даже не будет притрагиваться. «Ты грязное животное, — ответила Джанин диагностически. Она не рассердилась. Она улыбалась. — Потерпи, парень, и у тебя будет много возможностей».

Но Ларви не улыбалась, и, когда разочарованный Вэн ушел, у сестер состоялся долгий разговор. Долгий, насколько терпела Джанин. «Ларви, дорогая, — сказала она наконец, — я знаю. Знаю, что мне всего пятнадцать — ну, почти — и что Вэн немногим старше. Знаю, что мне нельзя беременеть в четырех годах от ближайшего врача, что не смогу справиться со всем тем, что последует, — я все это знаю. Ты думаешь, что я только твоя сопливая младшая сестра. Ну, что ж, да. Но я твоя умная сопливая младшая сестра. Когда ты говоришь что-то стоящее, я слушаю. Поэтому успокойся, дорогая Ларви. — Улыбаясь довольно, она оттолкнулась в направлении Вэна, потом остановилась и вернулась, чтобы поцеловать Ларви. — Ты и папа, — сказала она. — Вы меня прижимаете к стене. Но я вас обоих люблю — и Пола тоже.

Ларви знала, что Вэн не виноват. Все они отчаянно испускали запахи. И среди запахов пота и других выделений были ферменты, в таком количестве, что даже монах стал бы повышенно сексуален, не говоря уже о неопытном девственном мальчике. И совсем не вина в этом Вэна, скорее наоборот. Если бы он не настоял, они не взяли бы с собой столько воды: а если бы не взяли, то были бы еще грязнее и потнее, чем теперь, когда им хотя бы можно обтираться влажной губкой. Если подумать, они покинули Пищевую фабрику слишком импульсивно. Пейтер оказался прав.

К своему удивлению, Ларви поняла, что ей не хватает старика. В корабле они были совершенно отрезаны от связи. Что он там делает? Здоров ли он? Они забрали с собой подвижный биоанализатор — у них он один, а четверо нуждаются в нем больше, чем один. Но и это не совсем верно; вдали от корабельного компьютера он свернулся в неподвижный блестящий клубок и останется таким, пока они с Неба хичи не установят радиосвязь с Верой. А что тем временем происходит с ее отцом?

Любопытно, что Ларви любила старика и думала, что и он любит ее. Он во всем проявлял это, только не на словах. Его деньги и энергия в первую очередь привели их на этот рейс к Пищевой фабрике: он, чтобы купить доли участников, истратил все свое состояние. И его деньги стояли за ее первым прилетом на Врата, а когда ничего не получилось, он не стал упрекать ее. Во всяком случае не прямо и не много.

После шести недель в корабле Вэна Ларви начала привыкать к нему. Ей даже стало удобно, если не считать запахов, раздражений и беспокойств; во всяком случае пока она не вспоминала о своих вылетах с Врат, которые принесли ей пять ее браслетов. Вот о них почти ничего хорошего не вспоминалось.

Ее первый полет был неудачен. Четырнадцать месяцев пути в оба конца, чтобы оказаться у планеты, побывавшей в пламени новой звезды. Может быть, когда-то тут что и было. Но когда прилетела Ларви, истощенная и уже начавшая разговаривать с собой в своем одноместном корабле, ничего не оставалось. Это избавило ее от мыслей об одноместных кораблях, и в следующий полет она отправилась в трехместном. Не удачней. Ни один не принес удачи. Она приобретала известность на Вратах. Претендент на первое место по числу полетов и по минимальному размеру премии. Такая честь ей не нравилась, но все было не так плохо до последнего полета.

Он оказался катастрофическим.

Еще до того, как они достигли цели, она однажды пришла в себя после некрепкого беспокойного сна и увидела ужасную картину. Женщина, ее близкая подруга, окровавленная, плыла в воздухе рядом, другая женщина, тоже мертвая, чуть подальше, а двое мужчин, составлявших остальную часть экипажа, схватились в смертоносном поединке.