Врата. За синим горизонтом событий

И тем не менее она была моей возлюбленной, да, была. Эти бесконечные часы в шлюпке мы проводили не только занимаясь сексом, но и в разговорах. Я никогда так глубоко не забирался внутрь другого человека. Я любил Клару и ничего не мог с этим поделать.

На двадцать третий день я импровизировал на электрическом пианино Мохамада, когда неожиданно почувствовал тошноту. Изменения сил гравитации, которые я почти перестал ощущать, вдруг усилились.

Я поднял голову и встретился взглядом с Кларой. Она робко, со слезами на глазах улыбалась. Клара молча указала на изгибы спирали – золотые искры бежали по ней, как пескари в ручье.

Мы обнялись и долго не отпускали друг друга, словно не виделись много-много лет. А пространство вокруг нас перевернулось, и потолок стал полом. Мы наконец достигли поворотного пункта, но главное, у нас еще оставался запас времени.

15

Кабинет Зигфрида фон Психоаналитика находится под Пузырем. Здесь не может быть холодно или жарко. Но иногда мне кажется, что температура резко изменилась.

– Боже мой, как здесь жарко, – говорю я Зигфриду. – Твой кондиционер не действует.

– Здесь нет никакого кондиционера, Робби, – терпеливо отвечает он. – Возвращаясь к вашей матери…

– К черту мою мать! – раздраженно вскрикиваю я. – И твою тоже.

Наступает мучительная пауза. Я уверен, что его цепи сейчас напряженно работают, и понимаю, что скоро пожалею о своей несдержанности. Поэтому я быстро добавляю:

– Я хочу сказать, мне здесь действительно неудобно, Зигфрид. Тут жарко.

– Вам здесь не жарко, – поправляет он меня.

– Что?

– Мои сенсоры отмечают, что температура вашего тела неизменно повышается на градус, когда мы говорим на определенные темы: ваша мать, женщина по имени Джель-Клара Мойнлин, ваш первый полет, третий полет, Дэйн Мечников и вынужденное расставание.

– Замечательно! – внезапно рассвирепев, кричу я. – Ты шпионишь за мной!

– Вы знаете, я слежу за вашими внешними проявлениями, Робби, – укоризненно отвечает он. – В этом нет для вас никакого вреда. Это не более обидно, чем когда друг замечает, как вы краснеете, запинаетесь или начинаете барабанить пальцами.

– Это ты так говоришь.

– Да, я так говорю, Боб. Я говорю так, потому что хочу, чтобы вы знали: эти темы слишком эмоционально перегружены для вас. Хотите немного побеседовать о них, чтобы облегчить груз?

– Нет! Я хочу порассуждать о тебе, Зигфрид! Какие еще тайны ты от меня скрываешь? Может, ты считаешь мои эрекции? Подсовывашь мне в постель «жучков»? Подслушиваешь мой телефон?

– Нет, Боб. Ничего подобного я не делаю.

– Надеюсь, это правда, Зигфрид. У меня есть способ узнать, когда ты врешь.

– Мне кажется, я не понимаю, о чем вы говорите, Боб, – после небольшой паузы, в которой я ощущаю недоумение, отвечает Зигфрид.

– И не надо, – насмешливо произношу я. – Ты всего лишь машина, и обязан помнить об этом.

Сейчас мне достаточно собственного понимания, что происходит. Мне очень важно сохранить это в тайне от Зигфрида. В кармане у меня бумажка, которую ночью мне дала С. Я. Лаврова. Ночь была полна травки, вина и самого разнообразного секса. Однажды я достану этот заветный листок из кармана, и тогда мы посмотрим, кто из нас босс. Я наслаждаюсь соревнованием с Зигфридом. Он раздражает меня. А когда сердит, я забываю о своей душевной боли. А мне по-настоящему больно, и я не знаю, как от этого избавиться.

16

Через сорок шесть дней полета корабль снова вынырнул из гиперпространства на скорости, которая после сверхсветовой вообще не казалась нам скоростью. Мы явно находились на какой-то орбите, и все двигатели молчали.

Члены экипажа воняли как животные и невероятно устали от общества друг друга. И тем не менее, взявшись за руки, как верные любовники, все столпились у экрана. В нулевом тяготении пятеро старателей завороженно смотрели на солнце и какое-то время молчали.

Звезда, рядом с которой мы дрейфовали, была больше и ярче Солнца и находилась ближе астрономической единицы. Но наша орбита пролегала не вокруг светила. Центром ее оказалась гигантская газообразная планета с единственным спутником, размером в половину Луны.

Ни Клара, ни парни не кричали и не вопили от радости, поэтому я ждал, как мог долго, а потом спросил:

– В чем дело?

– Сомневаюсь, что мы сможем высадиться на этом газовом пузыре, – с отсутствующим видом ответила она. При этом Клара не выглядела разочарованной. Ей как будто было все равно.

Сэм Кахане выпустил в бороду долгий негромкий вздох и устало проговорил:

– Ну что ж. Прежде всего снимем спектр. Мы с Бобом сделаем это. Остальные начинают прочесывать окрестности в поисках подписей хичи.