Врата трех миров

– Оставь нас, Лиан! Тебе не место среди мастеров. – Затем Вистан улыбнулся тошнотворной улыбкой, обнажившей пожелтевшие зубы. – Но ты все еще великий сказитель. Продолжай выступать с нашего благословения.

– Но… – начал Лиан. Улыбка Вистана стала еще шире.

– Я мог бы отобрать у тебя звание до того, как ты поведал свое сказание, – отрезал Вистан. – И тогда рядом с Великим Сказанием не стояло бы твое имя, Лиан!

– Твое тоже, проклятый лицемер! – заорал Лэрни. Один из мастеров прошептал что-то на ухо Тандиве.

– Минуту! – вмешалась она. – Ты не посоветовался со мной!

Вистана застала врасплох ее неожиданная смелость. Посовещавшись с другими мастерами, он повернулся к Тандиве:

– Избранный, но еще не вступивший в должность директор может голосовать по этому решению. Как ты будешь голосовать, Тандива? Голосуй за принципиальность!

– Принципиальность? – взорвалась она. – Это слово так давно не сходит у тебя с языка, что стало таким же зловонным, как твое дыхание, Вистан. К счастью, твое время прошло.

– Голосуй! – зарычал он.

– Я голосую против твоего решения, Вистан. Сегодня в зале присутствует по крайней мере дюжина мастеров, преступления которых более тяжкие, чем у Лиана.

– Голос избранного директора, не вступившего в должность, не засчитывается, – сказал Вистан, – из-за известного столкновения интересов. Мое решение остается в силе – и это мое последнее решение в качестве директора!

– А вот мое первое! – резко произнесла Тандива. – Лиану будет немедленно возвращено звание, как только я вступлю в должность.

– Не получится! – ехидно возразил Вистан. – Мастер, у которого отняли звание, должен ждать пересмотра этого вопроса семь лет. И для этого требуется большинство голосов в две трети от общего числа всех мастеров-летописцев.

Тандива сжала кулаки, потом отвернулась, с трудом овладев собой:

– Лиан, ты действительно был великим мастером-летописцем. Ты много сделал для славы Школы, а также для Преданий, несмотря на твои… ошибки. Но кто же из нас их не допускает? Я, например, ошибаюсь. Возможно, ты снова совершишь нечто великое. А пока вот мое решение: мы снова рассмотрим твое дело через семь лет.

– Как ты смеешь! – У Вистана чуть глаза не вылезли из орбит, но он ничего не мог сделать.

– Я еще не закончила! – продолжала Тандива. – Тогда же, когда мы поостынем, мы проголосуем и по поводу репутации мастера Вистана. Возможно, мастера лишат его звания! Потомки должны знать о нас правду, особенно о тех, кто имеет честь быть директором Школы! – Она повернулась к Лиану: – Прости, Лиан, но больше я ничего не могу сделать. До свидания!

Карана следила за тем, как совершенно онемевший Лиан сошел вниз по ступеням и двинулся по проходу к выходу из зала. Представление закончилось.

49 КОНЕЦ СКАЗКИ

Во время долгого путешествия домой Лиан был совсем притихшим. Потеря звания, по-видимому, лишила его всей самоуверенности. Каране казалось, что это не тот летописец, которого она знала и любила. Скорее это был застенчивый, неуклюжий молодой человек, каким он, вероятно, был в пору студенчества. Теперь он не был уверен в своем месте в мире. Каране не понравилось такое превращение, но она ничем не могла помочь Лиану.

Вечером того дня, когда они вернулись в Готрим, Карана разбирала свои вещи в ящиках, как вдруг наткнулась на маленькую черную бусинку, подаренную ей Рульком.

Вытащив ее из призрачного футляра, Карана подержала бусинку на ладони. Она была очень легкая.

«Это наименьшее, что я могу для тебя сделать», – сказал тогда Рульк. Эту фразу можно было толковать по-разному. Что это – украшение, магический талисман или просто таблетка?

Карана понюхала бусинку, но та была без запаха. Потом лизнула. Она ощутила слабый мускусный вкус. Карана положила ее в рот. Бусинка медленно таяла на языке, и вдруг по телу девушки пробежала легкая дрожь, словно от щекотки.

– Лиан! – позвала она.

– Да?

– Поднимайся наверх.

Жизнь продолжалась. Лиан спокойно работал, завершая копии Великого Сказания. Он даже снизошел до того, что украсил некоторые заглавные буквы золотом, серебром и чернилами, сделанными из истолченных в порошок кусочков лазурита от Великой Башни Катадзы, которые Лиан захватил с собой. Он умел украшать рукопись цветными рисунками – этим занимались его мать и сестры. Лиан собирался провести зиму, работая над этими копиями, – те три, которые отправятся весной в Чантхед, должны быть совершенными. Он планировал доставить их лично, но теперь не чувствовал в этом необходимости. Копия, сделанная Лилисой, должна была остаться в Великой Библиотеке.

А что потом? Лиан больше не знал, куда себя деть. Предания были его жизнью, но ему запретили ими заниматься. Отныне все библиотеки и архивы были для него закрыты.