Врата Смерти

Вспышка не высветила Калама, но его способность видеть в темноте временно пропала. Бормоча ругательства, он двинулся вперед. Одна рука сжимала кинжал. В другой он держал нож.

Стрела сразила третьего разбойника. Оставшиеся двое метнулись вперед, готовые атаковать невидимого стрелка, но путь им преградила лошадь. Она неслась прямо на них. Седло было пустым.

Огненная стена постепенно гасла.

Внутри Калама все напряглось. Он остановился и припал к земле. Ассасин видел, как лошадь без всадника потопталась на одном месте, затем приблизилась к разбойнику, находившемуся справа. Она была совсем рядом, и тогда всадница (Калам чуть не присвистнул), прятавшаяся с другого бока, встала в стременах и взмахнула мясницким тесаком. Широкое лезвие полоснуло по шее разбойнику, застряв у него в позвонках.

Всадник зашатался и опрокинулся назад. Едва он освободил седло, женщина протянула руку и выхватила из седельной сумки короткую пику. Ее она метнула в последнего разбойника.

У этого оказалась солдатская выучка. Он сразу понял: пригибайся не пригибайся, а пика все равно попадет в грудь. Разбойник успел пришпорить лошадь и отъехать в сторону. Пика пролетела рядом, а его лошадь со всего размаху ударила вбок лошадь женщины. Всадница потеряла равновесие и с криком опрокинулась на землю.

Разбойник проворно спрыгнул с седла, выхватив кривую саблю.

Кинжал Калама настиг его в трех шагах от оглушенной женщины. Яростно отплевываясь, разбойник упал на колени и обеими руками схватился за горло. Калам подскочил к нему, чтобы добить.

— Стой на месте! — раздалось сзади. — Только шевельнись, и получишь стрелу в затылок. Брось свою игрушку! Живо!

Пожав плечами, ассасин бросил нож.

— Я из Второй армии, которой командует Дуджек Однорукий, — сказал он.

— Который находится в полутора тысячах лиг отсюда, — в тон ему досказал мужской голос.

Женщина очнулась. Она несколько раз глотнула ртом воздух, затем поднялась на четвереньки. Длинные черные волосы скрывали ее лицо.

Бульканье стихло. Последний из разбойников испустил дух.

— Как же солдат Дуджека оказался в Семиградии? — насмешливо спросил малазанский воин.

— Это долго рассказывать. Я был и остаюсь солдатом империи. А теперь слушай и постарайся понять. Я подъехал к вашему лагерю с другой стороны. Со мной был главарь этой шайки. Я прикончил его еще по дороге.

— А почему солдат империи вместо мундира одет в телабу и передвигается один? Это попахивает дезертирством и карается смертью.

Калам досадливо плюнул.

— Ты-то сам кто будешь? Предпочел защищать свою семью, а не сражаться вместе с товарищами. Напомнить тебе, солдат, что по имперским законам военного времени твой поступок тоже считается дезертирством?

Пока Калам говорил, человек с арбалетом сделал несколько шагов и встал напротив него. Воин еле держался на ногах. Он был невысокого роста, широкоплечим. Светло-серый кожаный мундир и темно-серый плащ караульной службы успели изрядно запылиться и были порваны в нескольких местах. Лицо и руки покрывали многочисленные ссадины. На подбородке едва запеклась кровь от глубокой раны. Шлем был весь во вмятинах. Калам только сейчас разглядел пряжку на плаще. Человек с арбалетом находился в чине капитана.

— Вот уж не думал, что капитан способен дезертировать, — растерянно произнес Калам.

— Он не дезертировал, — возразила женщина.

Она полностью оправилась после падения и теперь разглядывала оружие убитых разбойников. Найдя кривую саблю полегче, она взяла оружие и несколько раз рубанула воздух. Женщина была миловидная, хорошо сложенная. Ее волосы отливали медью. Глаза женщины были светло-серыми, почти прозрачными. Подобрав ножны, она прицепила саблю себе к поясу.

— Мы выехали из Орбала, — сказал капитан. Чувствовалось, что он очень устал и раненый подбородок мешает ему говорить. — Наш отряд сопровождал беженцев — наши семьи. Мы двигались на юг и вот… напоролись на этих мерзавцев.

— Это все, что осталось от нашего каравана, — добавила женщина, кивая куда-то в темноту.

Оттуда вышла другая женщина — точная копия первой, только моложе и тоньше. Следом на свет боязливо выступили двое ребятишек, которые сразу же бросились к отцу.

Арбалет дрожал в утомленных руках капитана, однако он продолжал целиться в Калама.

— Моя жена Сельва, — представил он женщину помоложе. — Это — ее сестра Минала. А это — наши дети. Теперь мы хотим знать, кто ты.

— Капрал Калам. Девятый взвод… «Сжигатели мостов». Надеюсь, теперь понятно, почему я не в мундире?

Капитан усмехнулся.

— Слышал. Вас объявили мятежниками и преступниками. Но тогда почему ты не остался в армии Дуджека? Или решил вернуться на родину и примкнуть к воинству Дриджны?

— Это твоя лошадь? — спросила Минала.

Калам обернулся и увидел своего коня, как ни в чем не бывало входящего в лагерь.

— Моя, — сказал он.

— Ты понимаешь толк в лошадях.

— Наверное. Во всяком случае, я заплатил за своего жеребца столько, сколько жених платит родителям невесты.

— Ты так и не объяснил нам, почему оказался здесь, — напомнил Каламу капитан.

Арбалет он все-таки опустил.