Врата славы

– Какой бы выкуп дал киаранский князь за жизнь моего брата? – спросил Ахсарта.

– Дал бы он тебе тысячу быков однорогих, тысячу быков двурогих и тысячу трехрогих. Передай ему эти слова от меня, да еще скажи, пусть гонят перед стадом быка с белой головой, а если заупрямится он, то пусть пригрозят отрезать ему нос и уши. И пусть гонят быков правым боком к закату, это хорошая примета.

– Вот это диво! – сказал Ахсарта, укусив от удивления большой палец. – Не убью я тебя, пока не пригонят выкуп. Посмотрим, правдивы ли твои слова.

Послал он к киаранскому князю своего человека с коровьим черепом на копье. Издавна было это у варваров знаком переговоров. Варвар бросил перед князем коровий череп и передал слова Ашурран.

Князь чуть было не вспылил, но удержал его Матолви.

– Ашурран знак нам подает. Тысяча быков однорогих – это тысяча мечников, тысяча быков двурогих – копейщики, быки трехрогие – лучники. Дорогу до крепости нам покажет вестник. Смерти он не боится, пыток тоже, но отрезать нос и уши, по понятиям варваров – страшный позор, хуже смерти. А крепость следует брать с западной стороны, повернувшись правым боком к закату.

Собрал Матолви войско и повел на твердыню шигуней. Когда осадили они крепость, понял Ахсарта, что его обманули. Ринулся он в темницу, где держали Ашурран, желая предать ее мучительной смерти. Однако пуста была темница, только валялись на полу цепи с расплавленными звеньями и решетка, вынутая из окна. Не зря Ашурран училась владеть своей магической силой, в нужный час пальцы ее, пылающие, как угли, без труда справились с оковами. И Ахсарту она могла бы подстеречь и убить, но оставила это право Матолви, чего давно его сердце желало. И пал Ахсарта от руки королевского военачальника, а остатки его войска бежали в горы.

Уничтожение племени нызгов

Разгромив шигуней, Матолви с Ашурран зазимовали в Киаране. Киаранский князь ничего не жалел для своих избавителей. Жарились для них целые быки на вертелах, рекой лилось вино, на пиру прислуживали самые красивые юноши и девушки. Не могла Ашурран надивиться изысканной роскоши княжеского дворца и богатству Киарана. Матолви же, напиваясь, похвалялся:

– По сравнению с королевскими палатами в Кассандане это хлев для свиней, а сам киаранский князь по сравнению с королем Огинтой не лучше смерда!

Всегда был во хмелю невоздержан на язык Матолви. Эти слова сослужили ему плохую службу. Киаранский князь затаил на него злобу, но не о том сейчас речь.

Когда наступила весна, стали повсюду в Киаране устраивать празднества и ярмарки. Киаранские ярмарки славились по всему Юнану, приезжали на них даже мирные варвары-нызги, торговать пушниной и дичью. Однако в этом году никто из нызгов не приехал.

Удивило это киаранского князя. Он послал разведчиков в земли нызгов, но разведчики не вернулись. Трудно было не заподозрить недоброе! Вызвал он Ашурран и Матолви на совет.

– Должно быть, появился у варваров новый воинственный вождь, и решил он начать с покорения нызгов. Следует преподать ему урок, чтобы он не подумал пойти по пути Ахсарты и Ахсаргаты.

Взяв войско, Ашурран и Матолви двинулись в поход и скоро дошли до земель нызгов, которые располагались на самой границе Великого леса.

Всюду их встретили смерть и запустение. Поистине ужасная картина! От жилищ нызгов остались одни лишь пепелища, среди которых одиноко белели кости, отмытые дождями от сажи. Никто не уцелел – ни воин, ни женщина, ни ребенок. Рядом со своими хозяевами лежали черепа охотничьих собак и ловчих беркутов. Кое-где и следа не осталось от поселений нызгов – пепел унесли с собой талые воды, а кости растащили дикие звери. По всему было видно, что нападение произошло внезапно, а тех, кто успевал выскочить из горящих жилищ, добивали и швыряли обратно.

– Только горные дикари способны на такую жестокость! – воскликнул Матолви.

– Не похоже это на горцев, – хмурясь, отвечала Ашурран. – Не в обычае у них нападать зимой или поздней осенью. И зачем им нищие нызги? У них и взять-то нечего, даже коней и коров нет. Разве что женщин угнать. Отчего же тогда так много женщин и детей убито в своих жилищах, отчего горцы не угнали их с собой?

– Не иначе как это кровная месть, – сказал, подумав, Матолви.

Ашурран спешилась и принялась мечом разгребать окаменевшую золу.

– Не похоже это на горцев, – снова сказала она. – Посмотри, не взято отсюда ничего, даже глиняного черепка. Немного у нызгов серебра, но и оно осталось нетронутым. А при кровной мести принято забирать все имущество убитых в качестве выкупа.

Тогда Матолви пригляделся получше к останкам и тоже нахмурился. Трупы истлели за зиму до костей, однако же видно было, что убиты они с поистине нечеловеческой силой, черепа и грудные клетки разрублены с одного удара.

– Каким оружием это сделано? – спросил он.

И никто не смог ему ответить, ибо прекрасно было известно, что оружие у горцев из плохого железа.

Ашурран между тем искала стрелы, но ни одной не нашла, хотя на костях были заметны следы от них. Вероятно, нападавшие собрали стрелы и унесли с собой.