Врата испуганного бога

Несмотря на художественно-познавательные достоинства вывески, посетителей у “Третьего Поросенка”, как и у сотен-тысяч остальных, всегда хватало. Но кое-что еще, кроме вывески, отличало данное заведение от помянутых трижды сотен-тысяч. Совершенно очевидно, что это кое-что не было: низкими ценами, доброй едой понеже вежливым обслуживанием, нет, но, во-первых, по вечерам здесь пел и пил Музыкальный Бык Маллиган, а, во-вторых, в порту Макморра “Третий Поросенок” являлся единственным заведением такого рода. Посетителей в равной мере привлекали виртуозная гитара, живое пение и возможность несуетно, по сходной цене, не отходя далеко от космопорта, купить себе после полуночи немножко того-иного кайфа у одного из услужливых толкачей кислоты и девочек, каковых толкачей у “Третьего Поросенка” ошивалось четверо — по двое в смену. Полицейские к “Т.Поросенку” забредали нечасто, поголовно находились у толкачей на дотации, а потому свои прямые обязанности по утихомириванию порой бушевавших алкашей-космонавтов выполняли с ленцой и неспешно, стараясь совмещать приятное с полезным — в случае, если зашли, например, поужинать. Неотрывно блюсти правопорядок в баре — было им скучно и суетно, и знали они: контингент забегаловки всегда предпочтет разобраться меж собой по-тихому, без вмешательства властей. На кулачках. На ножиках. До первой крови (ее заменителя), потери сознания (его заменителя) и вывернутых карманов (заменителя и их). Или уж, в крайнем случае, переместившись куда-нибудь за город. За пределами города — милости просим. Ханыгой больше, ханыгой меньше. Все одно не переведутся. Приграничье же. Так считали бравые ирландские копы.

Раздражение у них, с последующими санкциями всерьез, вызывало разве что ношение и, тем паче, использование тяжелого оружия в черте города. Случалось сие нарушение редко, но уж ежели когда случалось, то и репрессии следовали немедленно, и никакие взятки — вплоть до особо крупных включительно — к рассмотрению не принимались. В сотне случаев из ста негодяю, рискнувшему обнажить в таверне, к примеру, флинт, светил катарсизатор, если сердобольные копы брали на себя труд брать помянутого негодяя. И, если уж копы негодяя брали, то оказавшимся поблизости свидетелям, иудейска страха ради, дешевле было с полицией сотрудничать, вплоть до прямого опознания. Потому что укрывательство и прочее лжесвидетельствование выявленного и зарегистрированного свидетеля приводило в катарсизатор с вероятностью, высоты точно такой же, как и собственно преступника.

Изобретение этого волшебного приспособления приписывалось жителями Дублина древнему ирландскому королю Макморре Печальному, чье имя и носил центральный космопорт столичного мира системы. Внешне устройство напоминало огромную микроволновую печь, коей, по сути, и являлось. В деталях, вплоть до вращающейся подставки внутри и набора кнопок таймера на передней панели. Теоретики-законники считали, что преступник, поджариваемый в потоках волн сверхвысокой частоты, испытывает как раз такие муки, что душа его непременно должна очиститься и, покинув тело, с полным правом воссоединиться с Мировым Разумом — в полном соответствии с официальной религией Дублина. Или попасть в Рай (Ад, Боорох, Астолинах, Марсианское Величие и прочая, прочая, вечныя, — в зависимости от веры данного преступника).

К слову сказать, теория эта во второй своей части пока еще не была подтверждена ни одним из подвергшихся катарсизации. Впрочем, как и не опровергалась ни одним также.

— Если я когда-нибудь захочу воссоединиться, прямо сказать, с Мировым разумом, — заметил однажды старый бармен Мак, автоматически перетирая грязным полотенцем расставленные на стойке пивные бокалы, — я выберу способ попроще. Например, стану каждый день ходить в церковь Мирового Разума. Или поить пастора пивом и снабжать его девочками за свой счет. По крайней мере, это не так мучительно. Прямо тебе, парень, скажу, вот слышь ты меня не слышь.

И Дон Маллиган с ним полностью согласился.

* * *

Вечер Больших Перемен начался для Музыкального Быка вполне обыденно. Войдя в полутемное помещение бара без двух часов полночь, он прямиком отправился в свою комнатушку, располагавшуюся неподалеку от подиума, на котором в данный момент сворачивал свою аппаратуру дискокрут, отпахавший свое, и готовящийся уступить место Дону. По пути Дон пожал несколько рук, подергал особым образом несколько щупалец, помахал издали паре поклонниц, занявших обычные места, уберег болтающийся за спиной гитарный кофр от контакта с тележкой робота-разносчика и скрылся за тяжелыми кадками с синтетической почвой, из которой торчали общипанные фикусы, прикрывающие изможденными телами вход в комнатушку.