Врагов выбирай сам

Артур пожал плечами. Такая, как нынче вечером, Ирма нравилась ему куда больше, чем в своей обычной маске взбалмошной и недалекой стервы. Такой она бывала наедине с ним, и будь хоть капельку настроения, Артур с удовольствием включился бы в игру, но... не до Ирмы сегодня. Хочет строить из себя герцогиню – милости просим к Варгу. Где он, кстати? Ага, вон, глазищами сверкает, зубы скалит, не то смеется, не то укусить хочет. А и то. Не только Ирма за Варга замуж собралась, Варг тоже на Ирме жениться хочет, так что ни к чему почти невесте на глазах у почти жениха с почти незнакомым рыцарем любезничать.

Ведьма проследила взгляд Артура, улыбнулась и поманила пальчиком Галеша.

– Принеси мою гитару.

Дожидаясь, пока просьба будет исполнена, она устроилась напротив Артура на низком пуфе, расправила шелестящий шелк юбок. Уже не герцогиня, сейчас вот – точно куртизанка, дорогая, красивая, и... куда только подевались мрачные мысли?.. Как немного все-таки нужно, чтобы вернуться в суетный мир.

Ирма, задумчиво склонив голову, подтянула колки. Опустила ресницы. И запела.

Грустно, но грусть ее была кошачьей, хитрой и чуть настороженной.

Герцог, я ваша сегодня, сейчас и теперь,
Hо навеки я вам не могу обещаться,
И вы уж меня поймите.
Я не шучу, мой герцог, я вся у вас на ладони.
Возьмите мою душу и тело мое возьмите.

Песня сложена была когда-то давно, для одного из первых герцогов. Трудно предположить, что пришли незамысловатые стихи из той немыслимой древности, когда титулованных особ было в мире, как нерезаных собак. Однако сговорились они сегодня, что ли, старые песни вспоминать?

Забудьте о битвах и распрях,

– журчал спокойно, задумчиво так, голос ведьмы, —

снимите одежды траур.
Мой герцог, все в мире бренно, и в первую очередь мы.
Спешите любить, мой герцог, ведь время не бесконечно.
И мы блуждаем по краю всепоглощающей тьмы.

Воистину странный нынче вечер. Песни одна другой осмысленнее, смысл под смыслом, под смыслом, под смыслом, многослойно, туманно, осколками стекла в ватной мягкости образов впиваются в разум воспоминания. Лето.

И осени уже не будет...

А ясным весенним утром вы снова уйдете, мой герцог.
Уйдете и не вернетесь. Вернетесь, но не ко мне.
Простите за дерзость, герцог, но я от чистого сердца
Желаю вам счастья в жизни и смерти в этой войне.

Ветка вздрогнула и воззрилась на Ирму не то с удивлением, не то возмущенно. Похоже, последний куплет должен был прозвучать как-то иначе.

– За что вдруг? – с легкой насмешкой поинтересовался Артур.

– Кто-то должен пожелать смерти и тебе, Миротворец. Монах, – она усмехнулась, – еще и священник. Я попросила бы тебя обвенчать нас с Варгом.

– А я бы отказался.

– Правда? – Она подалась вперед, заглядывая Артуру в лицо. – Не верю, прости. Ты слишком легко отдаешь меня, рыцарь. Или боишься? Невеста княжича – не мажья любовница, за такую и наказать могут.

Артур поднялся с кресла. Забрал у Ирмы гитару, не глядя передал подоспевшему Галешу, протянул ведьме руку:

– Пойдем.

Она не спорила. И ни о чем не спрашивала. Варг еще соображал, как ему следует поступить, а Артур уже увел Ирму из гостиной.

Альберт тут же пересел к Ветке. Она положила голову ему на плечо, подобрала ноги. Свернулась, как кошка. Разве что не замурлыкала.

Варг покосился на Альберта, на Галеша, на Карная. Даже на Ветку глянул. Нет, никто о нем плохо не думал. Карнай понятно почему – он джарг, и ему наплевать на то, что здешние обычаи требуют верности от женщины, которая станет старшей женой.

Дикие все же нравы в Единой Земле. И люди дикие.

А остальным – тем, кто полагал, будто Варг и Артур ведут из-за Ирмы негласный поединок, – им с самого начала было ясно, кто выйдет победителем. Кто, как не Артур, с его обходительностью и синими глазищами, от которых тают бабы, как масло на солнышке?

Варг вздохнул и пошел к дверям. Хочешь не хочешь, а придется поступать так, как здесь принято. Хотя бы для Ирмы. Артур – не дурак и все, наверное, поймет... Вот только Ирма, она ведь тоже не дура.

* * *

А под пальцами Галеша вновь звенели струны.

Может, и прав был Артур, когда говорил, что Галеш умеет выбирать и место, и время, и настроение. Даже сравнивал менестреля с Флейтистом. Ну, здесь старший, конечно, погорячился. А вообще... может, и вправду нынешний вечер располагает к таким вот грустным, задумчивым, безнадежным песням.