Враги дедов

— Почти. К нам вышли те, кто не пожелал сдаваться и пер из последних сил по лесу, стараясь выйти из окружения. Вспомни, сколько таких было в сорок первом? Кто-то лапки кверху, типа немцы «культурная нация», потом, попробовав в концлагере баланду, расстреливали своих и становились «хиви» в немецких дивизиях или шли в полицаи. Эти не из тех. Народ еще не испорчен антигосударственной пропагандой, в армии и в стране наблюдается мощнейший патриотический подъем, кадровая армия и особенно офицерский корпус еще не полегли, и нам есть на кого опереться. Вот сейчас и посмотрим, как отреагируют господа офицеры, унтер-офицеры и нижние чины, а там уже будем делать выводы. Люди, верящие в свое дело, получили по голове, выжили, дрались до последнего патрона и узнали, что в будущем будет еще хуже. Какого решения от них можно ожидать? Знаешь, Санька, как мне кажется, основной задачей Первой и Второй мировой войн было как раз уничтожение нашего самого лучшего генофонда. Хотя…

Я на мгновение задумался.

— Может быть, проблема в том, что сильно различаются менталитет и кругозор разных слоев населения, на чем в свое время и сыграли революционеры, наобещав всем всё и, в конце концов, всех кинув. Поэтому мы так хорошо и прорабатывали наши информационные материалы с учетом такого кардинального различия в целевых аудиториях.

— В этом есть смысл, Командир. Хотя, сколько с тобой служу, всегда убеждался, что редко ошибаешься.

— Было, Санька, было. Тогда, перед бомбардировкой, когда всю нашу группу положили и я пошел на прорыв, оставив и тебя и Катерину ранеными.

— Да ладно, Командир, все правильно сделал, сам же инструктировал, что делать, если попадем в засаду…

Наш разговор был прерван раньше, чем прошли отведенные на размышления пять минут, подошедшим штабс-капитаном Мещерским, который на правах старого знакомого взял на себя роль делегата и руководителя группы спасшихся солдат русской армии. Я резко поднялся навстречу офицеру.

— Господин полковник, — обратился ко мне штабс-капитан. — Если все, что вы говорите, — правда, то мы готовы положить все свои силы и жизни для спасения Родины.

— Я предупреждал, что это будет для каждого самостоятельное решение. А вы…

— Вы не поняли меня, Сергей Иванович, мы так решили. Мы давали присягу…

Я еще раз его внимательно осмотрел и кивнул головой.

— Хорошо. Это единогласное решение?

— Да.

Я невесело усмехнулся. Все шло, как и предполагалось.

— Ну, тогда продолжим.

Мы уже втроем вернулись обратно. Люди все так же сидели на своих местах, и в их взглядах я видел какую-то обреченную решимость, как у солдат, идущих в атаку. Что ж, нас разделяет сотня лет, но все равно это были русские люди, привыкшие на удар отвечать ударом. Я бы в такой ситуации трижды подумал, а тут упорная решимость, хотя некоторые из них казались равнодушными. Это неприятно кольнуло, и я, поставив на будущее для памяти галочку, продолжил:

— Господа, я рад, что все приняли единодушное решение. Как я понял, сейчас для вас главное это доказательства правоты вашего выбора.

Легкий шум подтвердил правильность моих слов.

— Хорошо. Сейчас мы вам продемонстрируем, что ВАС и ВАШИХ детей ожидает в ближайшее время.

Санька, примостившийся невдалеке, положил себе на колени ноутбук, который был подключен к жидкокристаллическому телевизору. Дождавшись моего кивка, запустил специально смонтированный видеофильм, в котором рассказывалась судьба России до декабря 1941 года с демонстрацией кинохроники.

Фильм был длинный, и люди, не видевшие ничего лучше черно-белых низкокачественных немых фильмов начала двадцатого века, смотрели в цвете, с закадровым голосом, который в нужных местах интонацией выделял особо важную информацию, где специально подобранная музыка усиливала впечатление и запоминание. Над фильмом работали специалисты, которым четко была поставлена задача по различным группам зрителей, и практически к каждому был подобран свой ключик. Офицерам раскрывались страшные перспективы быть насаженными на солдатские штыки разложенной агитаторами армии, безнадежное дело Белого движения, запятнавшего себя кровавым террором, и в итоге разгром, эмиграция и бесславная смерть на чужбине. Нижним чинам, в подавляющем числе простым крестьянам, предлагалась немного подредактированная версия о продразверстках, о всеобщей коллективизации и раскулачивании, о многочисленных крестьянских бунтах и о жестоком их подавлении. Расчет был прост — кому захочется воевать за революцию, когда все равно кинут, обманут, заставят идти брата на брата. Стимулы достаточно серьезные, и надежда, что информационные технологии двадцать первого века сделают свое дело, имела под собой реальные шансы на успех.