Враг у порога

— Значит, лгали! — заверещала она, оборачиваясь к герцогу Кембриджскому. — Вы лично сказали нам о Вест-Индии. Разве это не ложь?!

Сомервилл, испытав немалое облегчение, отступил на пару шагов назад.

— Это не ложь, дорогая кузина, а то, что можно назвать ruse de guerre.[32] Шпионы янки роятся здесь в Лондоне на каждом шагу, как тараканы. Разве мы не обнаружили одного прямо в сердце Уайтхолла?

— В нашем дворе нет шпионов! — голос королевы звучал настолько пронзительно, что ранил слух. Но герцог даже бровью не повел.

— Шпионов нет. Но болтливые языки есть. Мелют, не думая, даже когда их слышат слуги. И эти сплетни идут на продажу газетенкам самого низкого пошиба, а то и, пожалуй, кое-кому из шпионов. Присутствующий здесь бригадный генерал предложил, чтобы эта деревушка — как там бишь ее — была нашим портом с самого начала. — Царственный взор обдал бригадира таким холодом, что он съежился. — Но в приказах в качестве порта назначения всегда упоминался Веракрус, чтобы отвлечь внимание от нашей настоящей цели. Я лично одобрил это. Настоящий же пункт назначения был известен очень немногим. Этот отвлекающий маневр сработал настолько великолепно, что уловка с конвоем напрашивалась сама собой, в его продолжение. Все эти корабли получили приказ встретиться в определенном пункте. Они считали, что приказ достоверен. Мы уверены, что у шпионов янки имелась не одна возможность взглянуть на копии этих приказов. Вероятно, военные корабли бдительно охраняли свои приказы, но торговцы наверняка пренебрегали подобными предосторожностями. Затем, перед самым отплытием, каждый капитан получил запечатанный пакет, каковой следовало распечатать только далеко в открытом море. Секретные приказы были вскрыты лишь тогда, когда корабли совершенно утратили связь с землей.

— Благодаря ruse de guerre были спасены многие британские жизни, мэм, — подхватил Пальмерстон. — Меня и самого известили лишь после того, как флот отплыл. — Что было не правдой, но для политика правда — всего лишь инструмент, которым он манипулирует по собственному усмотрению.

— То была великая победа в войне, дабы наказать тех, кто повлек смерть вашего супруга, — встрял герцог в откровенной попытке увести разговор в сторону.

Никогда не отличавшаяся умом и легко отвлекавшаяся Виктория попалась на крючок.

— Да, и что насчет этой войны? Что насчет ваших обещаний?

— Скоро будут выполнены. Десантные плацдармы подготовлены, порты обороняются, вторжение планируется. А янки удалось обвести вокруг пальца. Уверяю вас, вся страна на вашей стороне. Память об Альберте будет увековечена, а злодеи наказаны. Гнев империи поразит их.

— Как? — осведомилась Виктория, все еще толком не понимая, что произошло, окончательно запутавшись во всех этих изменениях во изменение. — Как мы поразим врага?

— Мы ударим прямо в беззащитное побережье Мексиканского залива. Армии империи собираются в Мексике. Они маршируют от побережья до побережья. Торговые корабли, доставившие пушки в Мексику, ожидают под защитой тех же самых орудий, чтобы принять на борт войска для вторжения. Когда прибудут наши линейные корабли, они будут охранять транспортные суда. Сопроводят их в целости и сохранности к американскому побережью. Единственным неудержимым ударом мы погоним врага прочь и двинемся к Вашингтону. Вскоре после того мы закуем Линкольна в кандалы, и Америка снова станет частью империи. Альберт будет отмщен!

НАЦИЯ В ЗАТРУДНЕНИИ

Соединенные Штаты были вовлечены в противостояние с Британией на таком количестве фронтов — и на суше, и на море, — что требовались постоянные консультации на самом высоком уровне. После ряда жарких дискуссий между армией и флотом по поводу приоритетов было принято решение, что армия уже по самой своей численности составляет основу вооруженных сил, и посему дискуссии проходили в военном министерстве. В здании наспех были сделаны необходимые перестройки по соседству с комнатой 313, и теперь ежедневные совещания проходили в только что открывшемся зале военного совета. Его круглосуточно охраняли вооруженные солдаты, поскольку находящиеся внутри папки и карты на стенах по новой классификации считались совершенно секретными.

Собравшиеся в зале офицеры и правительственные чиновники негромко переговаривались между собой, пока ровно в девять не вошел президент Линкольн. Как только дверь за ним заперли, он уселся, поставив локти на длинный стол и сложив пальцы домиком перед собой, после чего крайне мрачно кивнул собравшимся.

— Джентльмены, полагаю, наша страна пребывает в крайне затруднительном положении. Быть может, кое-кто из вас не видел последние донесения, поэтому я попрошу военного министра вкратце изложить их вам.

Кивнув, Стэнтон отхлебнул воды из стакана, стоявшего у его локтя, и похлопал по толстой стопке бумаг перед собой.