Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году

В середине 1930-х гг. правящие круги в Лондоне открыто реагировали на ревизионизм немцев и демонстрировали готовность к уступкам. Великобритании было известно о намерениях Германии в отношении СССР. Тогдашний начальник разведки Королевских ВВС, Фредерик Уинтерботем, рассказывает в своих воспоминаниях о том, как в 1934 г., приехав в Германию, он встречался с Гитлером, Розенбергом, Гессом, Кохом и ведущими военачальниками. Гитлер заявил, что уничтожит коммунизм, завоевав Россию^{90}. Вместе с тем фюрер жаловался на то, что его генералы по-прежнему имеют слишком большой вес. Больше других Гитлер, по словам начальника разведки Королевских ВВС, ценил генерал-майора Вальтера фон Рейхенау, который сообщил Уинтерботему подробности планов Германии в отношении России и разъяснил стратегию блицкрига. Рейхенау с 1930 г. являлся начальником штаба I военного округа в Восточной Пруссии и был наилучшим образом осведомлен о военных планах Германии.

Сведения Уинтерботема не являются ни весьма точными, ни достоверными. Конечно, небезынтересно узнать больше о роли подобных отчетов в системе британского правительственного аппарата. Размышляя о британской «политике умиротворения», западные историки указывают преимущественно на намерения англичан ограничить экспансионистские побуждения Гитлера. Советская/русская историография, напротив, говорит о наличии у британцев намерений канализировать эти побуждения, направив агрессию агрессора на Восток^{91}.

В отличие от французов, прилагавших усилия к интеграции СССР в систему коллективной европейской безопасности, британское правительство питало к советскому режиму крайнее недоверие, не в последнюю очередь в связи с традиционной конкуренцией Великобритании и России в Азии. В 1932 г. Польша, заключив, по настоянию Франции, пакт о ненападении с Москвой, разрядила обстановку на восточной границе и способствовала тем самым разрядке ситуации на западной границе СССР. Это, в свою очередь, привело к росту напряженности на Дальнем Востоке. Иоахим фон Риббентроп, личный эмиссар Гитлера, прибывший летом 1933 г. в Лондон, был благосклонно встречен англичанами. Гитлер предложил заключить целый ряд соглашений о ненападении и предоставлял требующиеся гарантии, рассчитывая обрести взамен маневренное пространство, необходимое для наращивания вооружений как предпосылки агрессии в адрес СССР^{92}.

Был ли лозунг Гитлера о возведении «оплота антикоммунизма» лишь пропагандистской уловкой, призванной скрыть намерения Гитлера по организации войны с Западом?

Действительно ли польско-германский союз позволял извлечь «максимальную выгоду» из ситуации, став отправной точкой агрессии против СССР? Тезис о том, что «у Польши присутствовал иммунитет к союзу с СССР» (Готфрид Шрамм)^{93}, при ближайшем рассмотрении не является безоговорочно верным. Изучение истории внешней политики Польши 1930-х гг., набирающее в настоящее время обороты, вероятно, прольет некоторый свет на описываемую проблематику^{94}. Вернемся, однако, к Германии.

Резкий переход от просоветской внешней политики Веймарской республики к не менее резкому сближению с Польшей может быть глубже понят с учетом событий, происходивших на Дальнем Востоке. После инсценировки Мукденского инцидента (1931) Япония заняла изобилующую природными ресурсами Маньчжурию, в 1932 г. при посредстве японской администрации было образовано государство-сателлит Маньчжоу-Го. Его появление ознаменовало начало завоевательной политики Японии в отношении Китая. Действия японцев стали вызовом для СССР, который столкнулся с необходимостью защищать свои интересы на Дальнем Востоке. В Москве не забыли ни о поражении 1905 г., ни о вторжении японцев в Сибирь в 1918 г. Напряженность в отношениях двух стран давала повод для спекуляций о том, что в случае военного столкновения на территории Маньчжурии Красная армия потерпит поражение, а это, в свою очередь, приведет к распаду СССР и возобновлению гражданской войны.

Не только в Берлине, но и в Варшаве размышляли над тем, каким образом распад СССР может повлиять на ситуацию на собственной восточной границе. 12 апреля 1934 г. во время совещания с высокопоставленными военными Польши Пилсудский отметил, что угроза войны с СССР больше, нежели угроза конфликта с Германией. Маршал был убежден в том, что будущее Польши на востоке — в Литве, Белоруссии и Украине. Большинство штабных офицеров рассматривало Германию как потенциально опасного противника, однако это же обстоятельство могло быть использовано как аргумент в пользу необходимости поиска компромисса с Германией^{95}.