Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году

Бывший начальник управления сухопутных войск настойчиво предостерегал от несвоевременных экспансионистских решений, которые с учетом существующего в Европе соотношения сил были заведомо обречены на провал. Если Германия намерена проводить великодержавную политику, то она должна проводить политику реальную, а это, в свою очередь, означает — сотрудничать с Москвой^{50}. Можно было предположить, что новый канцлер с его неистовой антибольшевистской пропагандой попадет в затруднительное положение, поскольку будет до некоторой степени зависеть от Москвы. Мнение Курта фон Хаммерштейн-Экворда, действующего начальника управления сухопутных войск, было однозначным: «Отношения с М.[осквой] — это пакт с Вельзевулом. Но у нас нет выбора. Отказываться от них из страха перед внутриполитическими последствиями было бы неверно. Страх — это не мировоззрение»^{51}.

Вступив в должность рейхсканцлера, Гитлер в среде военных, дипломатов и других представителей консервативной руководящей элиты столкнулся с неоднородностью мнений по вопросу о сотрудничестве с Москвой. Ужесточение внутренней политики в СССР привело к тому, что тысячи русских немцев вынуждены были покинуть свою родину и выехать из страны, в результате чего они утратили статус фактора, способного оказать особое влияние на дальнейшее развитие СССР. В результате сталинизации «опорные пункты» немецкой экономики оказались зажатыми в тиски. Жестокая принудительная коллективизация привела к тому, что крестьянство, на которое могла быть сделана ставка в случае падения режима, обнищало и стало жертвой голодомора. Немецкая промышленность зарабатывала немалые деньги на заказах, шедших из Москвы в связи с форсированной индустриализацией (пятилетки), однако СССР в качестве ответного жеста поставлял на немецкий рынок преимущественно сельскохозяйственную продукцию, что в условиях мирового экономического кризиса вызывало недовольство крупных аграриев.

В военных кругах усиливались симпатии к национал-социализму и его приверженности идее «восстановления обороноспособности» страны. При всех сопряженных с этими идеями внешнеполитических рисках многим они казались более разумными, чем состояние продолжительной зависимости от благосклонности советского правительства^{52}. Для захвата необходимых Германии в будущей войне сырьевых ресурсов могли быть применены мобильные передовые отряды. В конце концов война представляет собой не что иное, как «продолжение экономики, организуемой другими средствами»^{53}. Такие действия — как и Первую мировую войну — могли привести к свержению правительства и заключению пакта по образу и подобию Брест-Литовского мира и/или к образованию пояса спутниковых государств от Балтики через Украину и до Кавказа. Каким образом эта «ограниченная» экспансия сочеталась с лозунгами Гитлера о захвате «жизненного пространства на Востоке» и его «беспощадной германизации», оставалось непонятно. Вероятно, Гитлер вплоть до начала 1930-х гг. имел весьма смутные представления о том, при каких обстоятельствах и когда могли бы реализоваться упомянутые идеи.

Представители высших экономических кругов считали возможным воплотить в жизнь идею «экономики большого пространства» мирными средствами, что, конечно, привело бы к перераспределению соотношения сил на планете. Ситуация, складывавшаяся в Юго-Восточной Европе в начале 1930-х гг., давала повод для подобных размышлений. Для установления режима автаркии — магическое слово того времени, — обещавшего стать панацеей от всех грядущих проблем, скорейшее решение «восточной проблемы» являлось задачей первостепенной важности^{54}. Прибалтика, Украина и Кавказ были предметом мечтаний немцев, советский режим в этих мечтах представал как лишенный будущего. Однако ключом к «Воротам Востока» как с географической, так и с военной точки зрения была Польша.

Так какую же роль играла Польша во внешнеполитической концепции свежеиспеченного рейхсканцлера и чем объяснить сенсационное, на первый взгляд, сближение Гитлера с немолодым уже маршалом Пилсудским в начале 1934 г.? Необходимо помнить, что сомнительные записи бесед Гитлера с Германом Раушнингом, которые после 1945 г. рассматривались как основной источник информации об отношении Гитлера к Польше, в настоящее время классифицируются как подделка 1939 г. — не единственная из числа тех, с которыми приходится иметь дело, обращаясь к теме развязывания Второй мировой войны^{55}. Раушнинг, состоявший в рядах нацистской партии, в 1933–1934 гг. занимал должность президента сената Вольного города Данцига. Разойдясь во мнениях с гауляйтером Альбертом Форстером, он вышел из партии и бежал за границу. Свои «Разговоры с Гитлером» Раушнинг написал в 1939 г., за эту книгу он получил солидный гонорар. В конце года книга была опубликована на французском языке, а затем переведена на другие языки и превратилась в бестселлер, который историки обильно цитировали на протяжении нескольких десятилетий^{56}.