Враг Шарпа

– Значит, он разбил очки Дюко?

– Да, сэр.

Генерал заржал, как лошадь; даже его собственный конь заинтересованно навострил уши. Потом он кивнул.

– Мы успеем перехватить их еще до полудня. Александр, позаботьтесь, чтобы этот Шарп не попал в лапы нашего друга Дюко.

– Хорошо, сэр.

– Сколько сейчас времени, Пьер?

– Без двадцати десять.

– Что значат двадцать минут на войне? Начнем, джентльмены! – генерал, невысокий сухопарый человек, не дотянувшись до плеча Дюбретона, хлопнул его по спине. – Отличная работа, Александр! Нам пришлось бы целый день штурмовать перевал, если бы они остались.

– Спасибо, сэр, – Дюбретон снова почувствовал досаду, что враг так легко отступил.

Он знал, что это чувство совсем не к месту: зимние кампании слишком зависимы от времени. Теперь французы легко захватят Господни Врата, оставят там гарнизон, а основные силы пошлют к Вила-Нове[109] на северном берегу Дуэро. Это подкрепит распространяемые Дюко слухи о вторжении в Северную Португалию, Tras os Montes, «Страну за горами». А когда британцы ответят и бросят все свои силы на север, из Саламанки развернется настоящая операция. Несколько дивизий Армии Португалии, усиленные людьми из Центральной и даже Южной армий пересекут Коа, пройдут через брошенные британской легкой дивизией позиции, захватят Френаду и, вероятно, Альмейду, а там, глядишь, напугают и испанский гарнизон в Сьюдад-Родриго. Через неделю северная дорога из Португалии снова будет в руках французов, а британцы потеряют все, что отвоевали за год. Дюбретон всю ночь не мог заснуть, он лежал рядом с мирно сопящей женой и боялся, что Шарп останется охранять Господни Врата. Он рано поднялся, бесшумно оделся и дошел до линии пикетов к западу от Адрадоса. Встретивший его сержант кивнул в сторону замка:

– Слышите, сэр? Это грохочут повозки. Ублюдки уходят, сэр.

– Будем надеяться, сержант.

Сейчас, когда гнетущий серый свет сырого утра заполнил долину, Дюбретон жалел Шарпа. Ему нравился этот стрелок: в нем чувствовалась родственная солдатская кровь. Француз знал, что Шарп хотел любой ценой задержать их здесь. Схватка, конечно, была бы безнадежной, но зато достойной настоящего солдата.

По мере того, как Дюбретон размышлял, в его голове зародилось подозрение. Он ухмыльнулся. Конечно! Скорее всего, Шарп лишь хочет заставить их поверить в то, что британцы ушли. Он достал подзорную трубу, положил ее на плечо одному из солдат и всмотрелся в темные бойницы замка. Ничего. Он посмотрел правее, рука на секунду дрогнула, и он увидел свежую землю, покрывавшую могилы вдоль восточной стены. Перехватив подзорную трубу, он перевел взгляд на ворота. Тоже ничего. Похоже, ворота не закрывали. Он посмотрел выше, на темные бойницы над аркой ворот – и там что-то двинулось! Он ухмыльнулся: должно быть, часовой оказался еще нетерпеливее полковника. Но это лишь галка влетела в высокое окно, занимая место, много лет принадлежавшее ей по праву. Дюбретон сложил трубу. Сержант вопросительно посмотрел на него.

– Есть там кто, сэр?

– Нет. Пусто.

В большом зале над воротами в это время вполголоса ругался Шарп, а оплошавший фузилер сокрушенно качал головой:

– Простите, сэр. Чертова тварь вырвалась.

– Мы здесь не в бирюльки играем, черт тебя побери!

– Никак нет, сэр, не в бирюльки.

У Харпера и Дэниела Хэгмена ушло больше двух часов, чтобы поймать в скалах, нависавших над монастырем, полдесятка галок. Шарп хотел выпустить их, когда французы подойдут поближе, чтобы враг, увидев вылетающих из окон птиц, решил, что здание покинуто, а этот идиот-фузилер вздумал посмотреть на птицу поближе и раздвинул прутья тростниковой корзины. Естественно, клетка сломалась, а галка, сделав пару кругов под потолком, ринулась навстречу дневному свету и скрылась из виду. Лишившись этой птицы, он остался всего с одной – за тремя остальными присматривал в цитадели один из лейтенантов Кросса.

Дело было безумно сложным. Конечно, с плеч Шарпа как будто гора свалилась, когда в пять утра сэр Огастес Фартингдейл и Жозефина выехали через перевал на запад. Их сопровождали четверо легко раненых фузилеров на запасных лошадях Джилайленда. Часом позже Шарп отослал на запад женщин и детей: стрелки Кросса отогнали их на милю вниз по склону и отпустили на все четыре стороны. В подземельях замка под охраной фузилеров оставалось еще около четырех сотен пленных. Тяжело раненых перевезли из монастыря в замок в фургонах и разместили в большом зале, выходившем на запад, подальше от французских пушек. Хирург, высокий и мрачный, уже разложил свои щупы, пилы и ножи на столе, принесенном из кухни.

У дозорной башни разместились три роты фузилеров, усилившие гарнизон из семидесяти девяти стрелков Фредриксона. Шарп убедился, что там же собрались и лучшие капитаны, люди, способные сражаться на окруженном со всех сторон холме и не ждать приказов, которые никогда не придут.