Враг Шарпа

Пропел горн, задержавшись на сдвоенной ноте в середине сигнала, и солдаты пошли в атаку. Стрелки Фредриксона своими длинными штыками оттеснили остатки дезертиров к конюшням у западной стены. С боевым кличем на устах они перепрыгивали через низкую стену поперек двора. Враг бежал.

Байонеты не так часто пускают в ход на поле боя – и уж совсем редко для того, чтобы убивать. Сила этого оружия – в страхе, который оно вызывает. Шарп был свидетелем дюжины удачных атак, в которых байонеты даже не касались врага: враг скорее отступит при виде заточенной стали. Но здесь, в пределах замкового двора, стрелки и фузилеры загнали врага в ловушку, ему некуда было деться. Они убивали, как были обучены, и понадобилось время, чтобы понять, что кто-то из дезертиров сдается. Тогда разоруженных пленников пришлось уже охранять от ярости тех, кто никак не мог прекратить охоту с окровавленным байонетом в руках.

Шарп заметил Фредриксона, снявшего свою повязку и вставные зубы: тот посылал отряд на расположенную возле конюшен лестницу, ведущую на западную стену. Замок был готов пасть.

– Пойдем-ка вниз.

На площадку надвратной башни поднялись еще два фузилера, Шарп оставил их стеречь пленных. Они с Харпером простучали каблуками по лестнице, теперь уже вполне обычной, освободившейся от застилавшего ее удушливого страха, и спустились в зал, где стонали раненые. Сержант обеспокоенно поднял голову:

– Как там наши парни, сэр?

– Порядок. Предупреди тех, кто на лестнице, что мы здесь. Они ведь знают, как тебя зовут?

– Конечно, сэр.

Шарп открыл дверь, ведущую на северную стену. Там никого не было. Дальний конец стрелковых ступеней[87] уходил в туннель, проходивший через северо-западную башню, а затем поворачивавший налево, к западной стене. Внезапно в проеме появился человек. Он тут же упал на одно колено и вскинул винтовку. Шарп вышел на свет:

– Не стреляй!

Томас Тейлор, американец, опустил винтовку, улыбнулся, поняв, что напугал Шарпа, и крикнул что-то через плечо. Появился Фредриксон с саблей в руке, на его лице отразилось сначала удивление, потом радость. Он подбежал к Шарпу:

– Так это вы были на верху башни?

– Точно.

– Боже! А мы-то думали, там враги! Господи! Я считал, что вас убили, сэр!

Шарп поглядел во двор, где люди Пот-о-Фе отчаянно обороняли вход в цитадель. Повсюду царил хаос, кое-где фузилеры уже обыскивали пленных, радостно крича при виде добычи.

– Кто командует?

– Будь я проклят, если знаю, сэр.

– Где Фартингдейл?

– Я его не видел.

Шарп представил, что будет, если фузилеры доберутся до выпивки, которой в цитадели Пот-о-Фе, разумеется, хватало. Он отдал приказ Фредриксону, потом капитану Кроссу, чьи стрелки как раз выстроились вдоль восточной стены, и повернулся к Харперу:

– Глядишь, мы так найдем и то чертово золото, что привезли в прошлый раз.

– Боже! А я-то про него и позабыл! – ухмыльнулся сержант. – После вас, сэр.

Сопротивление у дверей, ведущих в цитадель со стены, уже было подавлено. Стрелки вошли внутрь и рассыпались по этажам. Пленных вытаскивали из укрытий и пинками сгоняли вниз по витой лестнице. Шарп слышал вопли женщин и плач перепуганных детей. Он перевел взгляд на полуобрушившуюся бойницу в южной части цитадели и выругался.

– Сэр?

– Взгляни.

Это была его ошибка. Один из стрелковых патрулей утром обнаружил, что из цитадели есть выход прямо к холмам. Шарп не мог его видеть, но догадался, что в этом месте часть стены рухнула, образовав накат, и теперь ускользнувшие остатки банды Пот-о-Фе продирались через заросли терновника к вершине холма. Их было множество – мужчин, женщин, детей. Шарп снова выругался. Это его ошибка: нужно было проверить южную стену.

Харпер тоже выругался, указывая сквозь бойницу:

– Да у него жизней больше, чем у мешка помойных кошек! – это Хэйксвилл, легко узнаваемый по длинной шее, гнал коня, взбираясь на холм. Харпер высунулся подальше и заключил: – Далеко не уйдет, сэр.

Большая их часть далеко не уйдет: об этом позаботятся зима и партизаны. Но Хэйксвилл ускользнул и теперь придумает еще какую-нибудь гадость.

Харпер снова попытался загладить неудачу:

– Мы, должно быть, взяли в плен половину их армии, сэр. А то и больше!

– Да, конечно, – это успех, без сомнения. Адрадос отомщен, заложники освобождены, женщины, захваченные в день явления чуда, спасены, а священники, прилюдно возводившие поклеп на британцев, будут вынуждены прикусить язык. Это успех. Но Шарп видел лишь врага на холме, врага, который остановился, обернулся в седле и лишь потом перевалил через гребень. – А золото они забрали с собой.

– Это уж к гадалке не ходи.

Мушкетные выстрелы и редкие крики охотников или их жертв все еще доносились из комнат цитадели. По этажам в поисках добычи и женщин рыскали теперь уже красномундирники; их было так много, что Шарпу с Харпером пришлось проталкиваться по лестнице, ведущей во двор. Внизу они снова увидели Фредриксона: тот, все еще с саблей наголо, отчитывал фузилеров. Заметив Шарпа он улыбнулся:

– Выпивка здесь, сэр, – он кивнул на дверь за спиной. – Хватит споить весь Лондон.