Враг невидим

В остальном же церемония прошла гладко. Хиксвилла похоронили на Гринторпском деревенском кладбище. Школа готова была оплатить расходы на перевоз тела в Ронсмут, но родные сочли это лишним. Мегган Хиксвилл так и выпалила прямо при всех:

— Ещё не хватало! Это был не братец, а злобный боггарт! Лучше держаться от него подальше, а то, глядишь, и после смерти являться начнёт!

Родители принялись её шпынять, но она только отмахнулась.

— А что, разве я неправду говорю?

Больше эту тему никто благоразумно не поднимал.

— Ужас, какой ужас! — причитал профессор Инджерсолл по дороге с кладбища. — Такой удар по нашей репутации! Это конец! Школу теперь наверняка закроют.

— Почему? — удивился Веттели. — У нас в Эрчестере тоже бывали несчастные случаи. Помню, кто-то из старшекурсников повесился от несчастной любви, а один парень на Гребной неделе утонул в канале. Дядя этого парня был очень влиятельным человеком в правительственных кругах, но Эрчестер никто и не подумал закрывать, об этом даже речи не шло.

— В самом деле? — спросил профессор с надеждой, скорбное лицо его немного посветлело. Но он тут же себя осадил. — Добрые боги! Получается, меня обрадовала гибель несчастных юношей! Право, как же сложно и несправедливо устроен наш мир!

…Таким тёплым выдался минувший октябрь — а в середине ноября вдруг выпал снег. Он шёл всю ночь, крупными хлопьями кружился в воздухе, падал на влажную землю, на голые ветки деревьев, на крыши домов — и не таял! Веттели завернулся в плед и далеко заполночь просидел на подоконнике в темноте, наблюдая, как за окном танцуют снежинки. Пять лет он не видел снега, целых пять лет!

Наутро всё вокруг было белым и сказочным. Гринторп превратился в зимнюю картинку из детской книги. Младшие ученики носились по школе со счастливым визгом, старшие тоже выглядели оживлёнными. Ни тем, ни другим уроки в головы не шли. Призывая их к порядку, Веттели чувствовал себя жестоким тираном. Больше всего ему хотелось бросить учебник, отменить урок, выйти во двор и хорошенько вываляться в сугробе, наметённом под окном учительской комнаты. Но долг есть долг, и его нужно исполнять, даже если не видишь в том большого смысла.

А после уроков в его кабинет неожиданно явилась гостья. Возникла прямо посреди стола, с ног до головы закутанная в белое и мохнатое, кажется, это был гусиный пух.

— Погреться пришла! — объявила фея вместо приветствия и огляделась довольно бесцеремонно, по-хозяйски. — А у тебя тут мило. Это что за куст? Знаменитое авокадо? Ничего особенного. А это что за урод? — она кивнула на бюст пещерного человека. — Твой предок? Похож. То есть, не на тебя, конечно, а на ваш человечий род. Недалеко ушли. Но ты не обижайся, к тебе это не относится, ты у нас красавчик. А где твоя женщина? Надеюсь, ты уже сделал ей предложение? Нет? Зря! С этим делом тянуть не надо — недолго и с носом остаться… Что значит, слишком недавно познакомились? Пред лицом Вечности что месяц, что год — это всего лишь краткий миг, так что разницы никакой… Конечно, она не готова. Ты и сам не готов. Но это, по крайней мере, обозначило бы ваши намерения, — фея трещала, не давая собеседнику и слова вставить, ей достаточно было его мыслей. При этом её собственные мысли скакали с пятого на десятое. — Ты уже в курсе, что ваш поэт вчера сложил новый стих? Какой поэт? Ну как же! Романтический юноша с золотыми кудрями и дурацким именем. Вот-вот! Именно Огастес Гаффин… ну, что ты хихикаешь, можно подумать, твоё имя лучше! Ладно, пусть лучше, согласна. Но ты-то вчера не сложил стих, а он — сложил. Слушай:

Лучи догорели, зажгите кенкеты…
Драконы ночные, вы — музы поэта!
Пусть льются в бокалы веселья напитки,
Сиянья кенкетов нам хватит в избытке…

Звучите, валторны, звучите, кларнеты,
Драконы ночные, как бабочки, к свету
Слетелись, порхают, игристое льётся,
Сверкает и брызжет осколками солнца —

декламировала «Гвиневра» с большим чувством и в лицах — размахивала руками на манер крыл, кружилась, пританцовывала, перелетала с места на место, подвывала драматически:

Со звоном хрустальным, с таинственным звоном
Кружась над кенкетом, танцуют драконы.
И этого танца прекраснее нету,
Так пусть же валторны поют до рассвета,

Пускай до рассвета танцуют драконы
При свете кенкетов, дрожащем, зелёном…