Враг невидим

— В кладовой есть вёдра, пустые банки для солений, цветочные кашпо и несколько больших парадных ваз, — заметил смотритель, дотоле в спор не вступавший. — Как-нибудь наберётся по одной ёмкости на спальню. Я позднее разнесу.

Ему тоже отчаянно не хотелось, чтобы дети без присмотра шастали по изнанке Гринторпской школы, ради этого он готов был пойти на жертвы. Обычно к парадным вазам, выставляемым в зале по поводу больших торжеств, воспитанникам не дозволялось даже приближаться, не то что их, скажем так, осквернять.

— Для меня долго оставалось загадкой, отчего большинство человеческих детенышей склонно ненавидеть свою школу, — изрекла Гвиневра с укором. — Теперь я, кажется, начинаю понимать. Если бы кто-то на несколько часов запер в четырёх стенах МЕНЯ… Э-э! Берти, а ты куда собрался? — вдруг заволновалась она.

— На свою сторону, к Эмили. Чего она там одна?

— Не ходи, — фея влетела и повисла прямо у него перед носом, будто желая заступить путь. — Не смей!

— С какой стати? — искренне удивился Веттели.

— Тебе может грозить опасность!

— Какая?!

Гвиневра упёрла руки в боки.

— Что-то ты сегодня плоховато соображаешь, радость моя. На кого, скажи на милость, охотится этот ваш маниакальный убийца? — спросила она, и сама ответила на свой вопрос. — Он охотится на молодых людей. И кто, по-твоему, окажется самым молодым человеком в школе после того, как вы спровадили на нашу сторону всех ваших учеников?

— Но я же не ученик, — возразил Веттели, только чтобы её успокоить; на самом деле опасность была вполне реальной. — Я… — он хотел сказать «я учитель», но как-то язык не повернулся. Нет, не воспринимал себя майор Анстетт в учительском качестве и, пожалуй, правильно делал. — Я уже давно взрослый человек.

— Ты слишком хорошо сохранился! — бросила ему фея, а себе под нос пробурчала: «Давно взрослый, скажите пожалуйста! А сам из мантии не вылезает, чтобы с учениками не путали! Между прочим, идиотик рассыльный тоже был взрослым человеком! Да как бы ещё не постарше тебя».

— Ну, спасибо, сравнила!

— Правильно сравнила! — фея была настроена очень воинственно. — Ты недалеко от него ушёл, если не осознаёшь, какая опасность тебе угрожает.

— Ах, да всё я прекрасно осознаю, — вынужден был признать Веттели. И вдруг понял, и обрадовался. — Ведь это нам даже на руку! Убийца станет охотиться на меня, я на него. Это называется «ловить на живца» — старый полицейский приём.

— А если он убьёт тебя прежде, чем ты его? — голос Гвиневры сделался ещё более возмущенным. — Ты ведь не можешь полностью исключить такую возможность, правда? Это ужасный риск!

И это она говорит человеку, который пять лет ходил под пулями и рисковал жизнью едва ли не ежесекундно! Смешно!

— Ничего смешного! Что с тобой было раньше, не имеет никакого значения. В те времена я тебя не знала и не стала бы о тебе, убитом, горевать. А теперь — стану. Чувствуешь разницу?

Веттели, из деликатности, сумел сохранить серьёзное выражение лица, хоть и было это непросто. Но ведьма откровенно рассмеялась, и гоблин сдержанно фыркнул.

— Ах, делайте, что хотите! — надулась Гвиневра, рассыпалась красными, сердитыми искрами и исчезла. — И не говорите потом, что я не предупреждала! — донеслось из пустоты.

Искать Эмили он не стал. И вообще, решил, на всякий случай, держаться от неё подальше. Ведь там, где в ход идут ножи и стрелы, далеко ли до беды? Случайно промахнуться, попасть не в ту цель может даже самый лучший стрелок.

Решить-то он решил… Да только она, беда, уже встала на их след.

Веттели бродил по школе, из крыла в крыло, с этажа на этаж, заглядывал в пустые спальни и классы, изображая дежурного учителя. «Мисс Брэннстоун куда-то запропастилась, попросили заменить», — объяснял он, встречая недоумённо-неодобрительные взгляды коллег, скучающих по своим рабочим местам. Они бы, конечно, предпочли остаться в собственных комнатах или собраться компанией в клубе, но профессор Инджерсолл, обычно такой покладистый и либеральный, когда хотел, умел проявить твёрдость. «Коллеги, у нас не выходной день, а чрезвычайная ситуация, не будем об этом забывать», — сказал он, а мисс Топселл вторила: «Советую привести в порядок журналы и прочую документацию. Сделать это во время карантина большинство из вас почему-то не удосужилось… Да-да, мистер Харрис, ваши записи как всегда в полном порядке. Я же специально уточнила: не все, а большинство. За работу, дорогие коллеги».

Сделано это было нарочно, Веттели попросил.

— Будет лучше, если учителя разойдутся по кабинетам. Видите ли, сэр…

— Не вижу! — замахал руками тот. — Я сделаю, как вы сочтёте нужным, но ничего мне не объясняйте. Хочу оставаться в неведении. Я такой же подозреваемый, как все остальные, лишние сведения могут повредить моему алиби.