Враг моего врага

– И я уверена, что здесь не все чисто… Он сам был сильный суггестор, мощный гипнотизер и хороший психолог. Но тут сломался… Или же был ею сломлен, уничтожен, превратился в ничтожество с фрустированной психикой. Уффф… Даже не хочу в подробностях рассказывать… Оно тебе нужно?

– Так вот, значит, почему ты не можешь слышать имени Роза?

– Эта сволочь так завидовала мне, что даже тату сделала себе точь-в-точь, как у меня! Это было еще на третьем курсе. Представляешь? Вытатуировала себе такую же «розу»!..

– Ну… это уже клиника!

– Потом она на какое-то время исчезла из виду. Уехала за кордон. Я не знала совершенно, где она и чем занималась все последнее время. Пока… пока не стала работать с Маликой.

– Она не русская… эта вот девушка?

– Почему ты так решил? Отец татарин, мать русская… вполне себе русско-татарский типаж.

– А вот то, чем вы здесь занимались? Эти вот танцы, стриптиз, молитвы… Это ты так ее «колола»?

– Все же грубый у вас жаргон, у спецслужбистов. Мы не колем, а лечим. Хотя не всегда получается обходиться без уколов и вмешательства хирургического скальпеля.

– Тебе про нее Малика рассказала? Про эту вот Розу-Аллу?

– Да. Постепенно. По мере того, как я вытаскивала из нее разного рода информацию, по мере того, как я убирала поставленные суггестором блоки и восстанавливала собственно личность самой Малики.

Мокрушин погладил Викторию по плечику, на котором виднелась татуировка, которой она разжилась еще в пору студенческой вольницы.

– Она видела у тебя эту вот тату?

– Для нее это был шок…

– Малику готовили за кордоном?

– Да. В Пакистане есть несколько школ, где разного рода… ммм… структуры производят апробацию новых суггестивных технологий.

– Смертников готовят?

– Не только. Оттуда выходят люди, которыми можно управлять. К примеру, сначала осуществляют «программирование», затем обеспечивают инфильтрацию в какую-нибудь ячейку общества, в общественный институт, в партию, в бизнес-структуру.

– Значит, в таких вот школах и центрах готовят не только «зомби», из которых получается хороший материал для использования в качестве смертников? Но и более продвинутые… гм… «модели»?

– Да. Эти технологии уже отработаны почти до совершенства.

– Кто финансирует эти пакистанские «школы марионеток»?

– Об этом тебе лучше спросить у своего руководства. Впрочем… В первую очередь, это американцы, конечно, и их британские друзья. А также саудовские спецслужбы. Финансирование осуществляется не напрямую, а через различные фонды, общественные организации и сетевые структуры. Как это и было в случае со школой в «Красной мечети», где Малика проходила первый этап обучения.

– Это в Исламабаде? Красную мечеть вроде взяли штурмом, а «студентов» частью убили, а частью арестовали?

– Отсев. Брак. Шлак… Мало-мальски ценные кадры были переведены из Исламабада в лагеря Вазиристана и других пакистанских провинций еще за пару месяцев до событий, о которых ты говоришь…

– Так кто стоит за этой командой? В которую, как ты говоришь, входит Роза, твоя соперница и ненавистница? Американцы? В то, что грузины могли такое замутить, я никогда не поверю.

– И правильно делаешь, что не веришь. Хотя каким-то боком и они могут быть причастны к известным тебе событиям, оказывая содействие через свои возможности, свои связи в местной диаспоре… У меня встречный вопрос. Как ты думаешь, «заказчик» давал письменное распоряжение на проведение акций? На официальном бланке, с подписями и печатями?! Ты где-нибудь видел т а к о й приказ? С подписью директора ЦРУ, главы Моссада или вашего начальства из ГРУ?..

– Ох умна… – Рейндж восхищенно поцокал языком. – Тебе бы у нас служить… Я б с тобой в разведку пошел!

– Знаешь, почему у них не получилось в «Силэнде»?

– Мне сказали, что эту девушку перенакачали наркотой.

– Нас спасла лишь случайность. У нее, у Малики, как раз в тот день, за несколько часов до планируемой акции, начались месячные. А тот препарат… Его название тебе вряд ли что скажет, это очень специальные вещи… в общем, что ей «кольнули», в такие моменты действует непредсказуемо… Когда ее высадили из машины, она себя еще вполне контролировала. И ходила за нами, дожидаясь, пока мы не зайдем в какое-нибудь людное место. Где она и должна была, по замыслу «программиста», самоподорваться вместе с нами. Но случилось то, что случилось…

– А как она попала к «чужим»?

– Если в двух словах. Она после окончания средней школы отправилась из своего городка в Москву, как и тысячи других девиц в юном возрасте. На первых порах остановилась у родни в Люберцах. Обратилась в несколько рекрутинговых агентств, искала работу танцовщицей в Москве или за кордоном. Девочка неплохо танцует, ее мама – несостоявшаяся балерина из Казани.

– Далее она уехала за кордон? И там – «попала»?