Враг моего отца

— Да ты что, Багратов! — вскинула я руки на манер Марики, и он тут же это подметил:

— Ну ты еще на стул запрыгни! — усмехнулся, подхватывая меня под попу и прижимая к стене.

— Что ты делаешь?! — взвизгнула.

— Репетирую, — притягательно улыбнулся и прихватил губами подбородок. Но вдруг серьезно посмотрел в глаза и мягко улыбнулся: — Доверься мне и ни о чем не думай. Хочешь этот фильм — сделаю тебе фильм. — Я замерла, хлопая глазами, не в силах так сразу вместить в себя все, что он только что мне дал, но он и не собирался ждать: — Пойдем?

Все, на что меня хватило — просто кивнуть. Когда мы вышли из ванной, в комнате уже настраивали свет. На комоде, который еще вчера был нашей собственностью и частью личного пространства, стоял ноут Марики с открытой презентацией. В нее я и углубилась, стараясь не проникаться происходящим. Слава стоял позади, поглядывая на экран, и разговаривал с кем-то из команды на испанском…

Испанском? Это открытие так увлекло, что я даже на несколько ударов сердца забыла обо всем.

— Не знала, что ты полиглот…

— Если это тебя возбудит — я еще люблю Ницше и Блока, — шепнул он мне на ухо.

— О боже! — застонала я.

— К нему как раз равнодушен… Держи. — И поставил передо мной бокал портвейна. — Пей…

Суета вокруг нарастала вместе с внутренним нервозом. Я в который раз себя прокляла за то, что напросилась на эту экзекуцию, да еще и неприятное покалывание в пальцах вдруг стало нервировать не на шутку. Вот только не сейчас! Потягивая вино, я в который раз пробегалась взглядом по раскадровке, но снова и снова ни черта не видела.

Вторая половина бокала ушла, пока Фабия готовила меня к съемке, укладывая волосы и делая легкий макияж.

А потом начался форменный ужас.

Съемка.

Марика много всего говорила, вдохновляла на доверие ей и команде, давала инструктаж операторам…

— Ты все выпила? — Голос Славы на ухо прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. — О… иди сюда, лань моя трепетная… — Он притянул к себе за петельки джинсов, улыбнулся, глядя в глаза, и коснулся своим лбом моего… Мы стояли между камерами и светом рядом с кроватью. Марика с одним из операторов жарко что-то обсуждали. — Представь, что никого нет… — Он коснулся губами виска. — Только ты и я. Закрывай глаза.

Я послушалась. Если сама ничего не могу сделать — отдамся ему.

Где-то в сантиметре от плеча скользнула его ладонь, обдавая жаром, «обняла» спину и спустилась вдоль позвоночника все так же не касаясь кожи. Пальцы мужчины обхватили узелок топика на пояснице и потянули один из концов…

Я открыла глаза, встречаясь с его серьезным взглядом и понимая — съемка уже началась. Слава улыбнулся, подаваясь вперед, и коснулся легким поцелуем губ, спустился на скулу, подхватывая одной рукой мою ладонь и раскрывая своей. Наши пальцы взлетели в воздух на свет (и я вспомнила, что действительно был такой кадр по задумке Марики), едва касаясь друг друга. Мои так и застыли растерянно, а его рука спустилась по плечу, щекоча подушечками кожу, подцепила ткань топика и стянула вниз.

Я резко вздохнула, а он снова схватился за петли джинсов и притянул к себе меж широко разведенных ног и склонился к груди. На площадке не было тихо, но это удивительным образом расслабляло, создавая впечатление, что всем вокруг до нас нет дела. Слава обвел языком сосок, отстранился и подул, пуская волну мурашек… Такого не было в раскадровке, но уверена — выглядело весьма уместно.

Теперь я стояла перед незнакомыми людьми топлесс… и это только начало.

=45

Но Слава не спешил — ловил мою дергавшуюся от рваного дыхания грудь, а я упиралась в его плечи, выгибаясь и подставляясь под его губы. Сейчас камера должна была выловить его напряженную руку на моих джинсах — еле сдерживаемое желание потрогать и невозможность его осуществить. Я видела, как ударил луч освещения куда то ниже пояса, и закрыла глаза, погружаясь во временную передышку…

— Fucking perfect! — хрипло выдохнула Марика, поощряя.

Слава оттолкнулся от спинки кровати и потянул меня за собой. Сел на край и взялся за молнию джинсов… Я смотрела на него не мигая, но меня мало заботило лицо — все должно быть по-настоящему. И сейчас ощущение этого настоящего шкалило. Я коснулась его лица, запустила пальцы в волосы, сжала, запрокидывая его голову, а он потянул джинсы вниз. Краем глаза заметила движение камеры ближе и снова прикрыла глаза, отвлекаясь на Славу. Он стянул с себя футболку и увлек меня на кровать. Уложил на спину…

— Ручки к спинке, Кристин.

Я широко раскрыла глаза, глядя в его. Что он делал? Но он только накрыл мой открытый рот своим, отвлекая поцелуем, а по груди уже, будоража, скользил шелковый платок. Я металась мыслями, не понимая, что он делает и зачем. Искала рациональное объяснение и не находила. Меня же нельзя связывать, мне станет плохо… Сердце набирало обороты, пока запястья сжимала прохладная гладкая ткань.

«Что ты делаешь, Слава?!» — кричала в мыслях.

А он навис надо мной и вцепился жестким взглядом в мое лицо. Я забыла обо всем — о камере, Марике, съемках... Горло сдавило от спазма — за что?! Он склонился ниже и вдруг шепнул на ухо: